Об искусстве и жизни. Разговоры между делом

Пластические искусства — живопись, графика и скульптура — сейчас находятся в очень сложном положении, более того, говорят даже, что пластические искусства «как бы умирают», «закончился их этап», что, начиная с фотографии, кинематографа, телевидения и интернета, им на смену пришли некие новые формы, которые мы не можем назвать пластическим искусством. Все это — процесс поиска нового языка в искусстве, он продолжается, и это не должно нас пугать. Разговор о том, что искусство исчезает как форма взаимодействия человека с окружающим его миром, не беспочвенен. Возникает огромный вал продукции, которая по-прежнему показывается в выставочных залах, в музеях, но искусством эта продукция, по существу, не является. Когда я об этом говорю, то я не имею в виду ни одной уничижительной интонации, ни одного уничижительного определения, совсем нет, я говорю о рождении совершенно нового. Мы не нашли еще этому названия, оно придет со временем, как мне кажется, но уже ясно, что огромные массивы скульптуры и живописи, заполняющие сегодня залы, выполняют какую-то иную роль. Я даже не всегда могу себе представить, где они находят себе пристанище, когда заканчивается выставка. Как правило, они огромны по масштабам, они имеют, как говорится, свои законы соотношения размеров и форм. Повторяю, чтобы было ясно, речь идет не о «плохом» искусстве, а о возникновении какой-то новой реалии.

Я не настаиваю, но мне так кажется, что в разговоре о Тышлере нельзя не думать о кризисе искусства, без драматизации этого кризиса, так как период перемен неизбежен.

Александр Тышлер, 1960-е (?). © ГМИИ им. А. С. Пушкина

Александр Тышлер один из немногих художников, кто создал полностью новый художественный язык. Все элементы этого языка были известны и раньше, но не в том сочетании, какое он предложил. Конечно, в искусстве пользуются и пользовались метафорой и метафорическим подходом, но так, как это делал Тышлер, вы с трудом найдете у других мастеров. Очень часто, и об этом даже посетители нашего музея пишут в «Книге отзывов», мы теряемся в поисках смысла и содержания в его картинах, мы их не понимаем, хотя пытаемся разгадать, даем им множество определений, но ни одно из них не является достоверным, а некоторые работы так и остаются загадками. Это очень сложный язык для понимания. Конечно, он писал и просто пейзажи, и очень любил их писать. Ездил в Поленово, ездил в Армению. И картины, привезенные оттуда, я бы сказала, написаны в традиционной манере. Также он очень много работал в области портрета. Его портреты изумительны по глубине, содержательности, тоже очень загадочные, непонятные, но все-таки это портреты, а вот многие его композиции или циклы, которые он создавал, очень сложно объяснить и очень непросто рассказать о них зрителю.

Однако даже если мы не всегда понимаем сюжет, который Тышлер нам показывает, не можем разгадать, что происходит на полотне, тем не менее общий настрой его творчества, по-моему, очевиден.

У Тышлера есть две главные, сквозные темы: одна из них — трагедийное восприятие мира. Иногда это драматические сюжеты, очень многие из них — открытая трагедия, которая не может не волновать, не может не потрясать зрителей, это страшные лица, страшные ситуации. Другая — лирическое восприятие мира, прежде всего через женские образы, но не вообще женщин, а двух очень близких ему, которые стали его женами. Это его первая жена Анастасия и вторая, на которой он женился после смерти первой, Флора. Два замечательных, каждая по-своему, человека. То, что они дали ему очень много, мы видим на их портретах.

Тышлер всего себя отдавал работе. Он был одним из основателей общества станковистов. Много занимался графикой, это была для него возможность выражать свои мысли, а также отображать исторические события, которым он был свидетелем. Правда, не обо всем он говорит привычно для нас, но все-таки это та реальность, которая имела место. Художника Тышлера отличает очень открытая гражданская позиция, он не остается равнодушным, не является наблюдателем, он всегда в гуще событий. А вместе с тем у него много фантазийного, то есть того, чего не бывает в жизни — особенно поражают его плетеные корзинки-домики, в которых находятся люди и животные. Что это? До сих пор ни у одного исследователя мы не нашли объяснения, да и сам Тышлер никогда об этом не говорил, он так и ушел, не раскрыв очень многие свои сюжеты.

Я думаю, что важную роль в том ракурсе взгляда на мир, который характерен для его творчества, даже при том, что ему были свойственны и ирония, и улыбка, и довольно жесткий сарказм, сыграли драматизм и трагедия начала XX века. Он сам говорил, что очень большую роль сыграло его детство, ощущение жизни как ярмарки, театра и зрелища.