Об искусстве и жизни. Разговоры между делом

Начался другой этап жизни Лидии Николаевны, жизнь без Матисса. Это было очень непросто. Двадцать два года она верой и правдой служила этому великому художнику. Она очень ему помогла, но очень многому у него и научилась. Она говорила: «Матисс приучил меня и своей требовательностью и, главное, своим примером делать все всегда как можно лучше».

До конца жизни Лидия Николаевна была очень одинока. Она сама ограничила круг тех людей, с которыми могла бы общаться. Ей была нужна какая-то внутренняя сосредоточенность, чтобы сделать еще что-то важное для Матисса. Она помогала в организации его выставок, где бы они ни проходили — в Америке, во Франции, в России. Она помогала Луи Арагону, который написал два тома большой книги «Анри Матисс — роман». Она помогала клеить большие декупажи — остались вырезанные Матиссом листы, но их надо было превратить в произведения искусства. Ее приглашали, потому что она лучше других все знала.

Особое место в жизни Лидии Николаевны после кончины Матисса заняла Россия. Ее любовь к нашей стране была неподдельной, глубокой и искренней. Такой, какой она была сама. Если она во что-то верила и чему-то себя отдавала, она отдавала себя целиком. Она нашла здесь родных, которых не знала раньше, и очень подружилась со своей племянницей, замечательной художницей Галиной Лавровской. Но я бы сказала, что главным человеком в жизни Лидии Николаевны после кончины Матисса стал Константин Георгиевич Паустовский. Они познакомились в 1956 году в Париже, куда Паустовский приехал с группой писателей, и подружились. Незадолго до этого Лидия Николаевна прочла «Золотую розу» Паустовского. Она была в восторге от этой книги, стала искать его рассказы. Вскоре у нее созрело желание познакомить с творчеством Паустовского французскую публику. Лидия Николаевна перевела и издала несколько томов Паустовского, и в этом ей очень помог Луи Арагон. Лидия Николаевна подружилась с семьей Паустовского, часто бывала в Тарусе, где они жили, стала приезжать в Москву. Интересно, что в одном письме Константину Георгиевичу она пишет: «Чуть не каждая глава „Золотой розы“ воскрешает в моей памяти Матисса». Она уловила сродство двух совершенно разных мастеров — русского писателя и французского художника: их любовь к природе, чистоту, искренность. Работа Лидии Николаевны была отмечена в нашей стране. Она получила почетную премию Горького за переводы, она получила и несколько французских премий.

Из других людей, с которыми она сдружилась в России, был Даниил Александрович Гранин. Бывая в Ленинграде, она нередко вместе с ним бродила по городу, и Гранин писал: «Встречи с ней были праздником. Она любила Питер, она умела смотреть и видеть его».

Более всего, может быть, Лидия Николаевна подружилась с сотрудниками московских и ленинградских музеев. Она дарила работы Матисса в эти музеи, она верила музеям, верила, что все будет сохранено и по достоинству оценено. Подружилась с Борисом Борисовичем Пиотровским, тогда директором Эрмитажа, и его женой, а позднее с сыном Бориса Борисовича Михаилом Борисовичем Пиотровским. У нее было очень много друзей в нашем музее, и прежде всего Евгения Борисовна Георгиевская, которая по ее совету перевела книгу о Матиссе. Лидию Николаевну очень радостно всегда принимали.

Эльдар Рязанов, наш замечательный кинематографист, узнав о многих русских женщинах, которые стали музами французских писателей и художников, сделал целую серию фильмов «Избранницы». Героиней одного из этих фильмов стала Лидия Николаевна Делекторская. В самом деле, что это за феномен такой — русские женщины — музы французских деятелей культуры. Мы можем вспомнить: писатель Ромен Роллан и Мария Кудашева, Дина Верни и замечательный скульптор Аристид Майоль, Ольга Хохлова — первая жена Пабло Пикассо, Елена Дьяконова — жена поэта Поля Элюара, он дал ей имя Гала, что значит праздник по-французски, и Гала потом стала знаменитой женой знаменитого Сальвадора Дали. Можно вспомнить еще Эльзу Триоле — жену Луи Арагона, сестру Лили Брик.

Одним из деятелей русской культуры, с которым Лидия Николаевна познакомилась уже в поздние годы, был Святослав Теофилович Рихтер. Я познакомила их в Париже. Пришла на концерт Рихтера в Париже вместе с Лидией Николаевной и представила их друг другу. У меня есть письмо, где Лидия Николаевна говорит о том, какое впечатление на нее произвел Святослав Рихтер не только своей игрой, но и тем, как они познакомились, как он смотрел на нее — пристально, активно, атакующе. Потом она, правда, смеясь, говорила мне, что он, видимо, хотел понять, что нашел в ней Матисс. Они подружились, переписывались. Когда Лидия Николаевна бывала в Москве, она заходила к Рихтеру. Это была настоящая дружба.