Об истине

Понятия истины и фактичности, следовательно, необходимы для того, чтобы придать рациональности смысл. Они необходимы даже для уяснения самого понятия рациональности. Без них это понятие не имело бы смысла, а от самой рациональности (чем бы она ни была, если бы она вообще была в таком подвешенном состоянии) не было бы никакого проку. Мы не можем считать, что наша рациональность наделяет нас особыми преимуществами перед другими существами – да и вообще не могли бы считать себя рациональными, – если бы не считали себя теми, кто признает, что факты и истинные утверждения об этих фактах необходимы нам в качестве оснований верить (или не верить) в различные вещи и совершать (или не совершать) различные действия. Если бы мы не питали уважения к разнице между истинным и ложным, то могли бы распрощаться со своей хваленой рациональностью.

VI

Очевидно, что существует тесная связь между понятием истины и понятием фактичности. Для каждого факта есть истинное утверждение, которое соответствует ему; и каждое истинное утверждение соответствует факту. Существует также тесная связь между понятием истины и понятиями доверия (trust) и уверенности (confidence). Эти связи можно установить этимологически, если обратить внимание на очевидное сходство между словом «truth» (истина) и несколько архаичным английским словом «troth» (обещание жениться) (ссылки на этимологию часто являются характерным признаком брехни; но потерпите немного или, если угодно, проверьте сами).

И хотя это слово уже не в ходу, мы все еще понимаем, что в церемонии обручения (betrothal) мужчина и женщина «обещают друг другу пожениться» («pledge their troth»). Но что это значит, что они обещают друг другу пожениться? Это означает, что каждый из них обещает быть верным другому. Два человека берут на себя обязательство взаимно соответствовать тем ожиданиям и требованиям, которые предписаны моралью и местными обычаями. Каждый дает гарантию другому, что ему или ей можно полностью доверять в том, что он или она будут верными, по крайней мере в том, что касается соответствия этим особым требованиям и ожиданиям.

Разумеется, людям важно доверять друг другу не только в рамках обручения и брака. Вообще все социальные и общественные отношения во всем их многообразии могут быть продуктивными и гармоничными, только если у людей есть разумная степень уверенности в том, что другие в целом являются надежными. Сама возможность мирной и продуктивной социальной жизни окажется под угрозой, если люди в целом будут нечестными и ненадежными. Данное обстоятельство заставило некоторых философов чересчур рьяно настаивать на том, что ложь серьезно подрывает сплоченность человеческого сообщества. Иммануил Кант, например, заявлял, что без искренности «теряется смысл общения» (Лекции по этике). Он утверждал, что поскольку ложь действительно угрожает обществу таким образом, то «ложь всегда вредна кому-нибудь, если не отдельному лицу, то человечеству вообще» («О мнимом праве лгать из человеколюбия»). Мишель Монтень сделал похожее заявление: «Наше взаимопонимание осуществляется лишь единственно возможным для нас путем, а именно через слово; тот, кто извращает его, тот предатель по отношению к обществу» («Об изобличении во лжи»). «Ложь – гнуснейший порок», заявляет Монтень. И затем добавляет, страстно переживая за предмет разговора, что «если бы мы сознавали всю мерзость и тяжесть … [лжи], то карали бы его сожжением на костре с большим основанием, чем иное преступление» («О лжецах»). Иными словами, лжецы более, чем другие преступники, заслуживают того, чтобы их сожгли на костре.

Разумеется, Монтень и Кант были по-своему правы. Но они явно преувеличивали. Продуктивное социальное взаимодействие не зависит напрямую, как они полагали, от того, что люди говорят друг другу правду (не так, как, скажем, дыхание напрямую зависит от кислорода, будучи совершенно невозможным без него); но также и разговор не утрачивает всей своей ценности, когда люди лгут (часть истинной информации все равно может просочиться, а удовольствие от разговора может даже увеличиться). В конечном счете, количество лжи и ложных представлений самого разного толка, имеющих место в мире (среди которых неисчерпаемый поток брехни составляет лишь небольшую часть), невероятно велико, но продуктивная социальная жизнь при этом каким-то образом продолжается. Тот факт, что люди часто прибегают к лжи и другим видам неискреннего поведения, едва ли делает бесполезной жизнь и общение с этими людьми. Это лишь означает, что нам следует быть осторожными.