Читаем Объективная субъективность: психоаналитическая теория субъекта полностью

Трансцендентальное Канта vs трансцендентальное Фрейда

Психическая структура — понятие далеко не очевидное. Его неочевидность — следствие того, что может быть названо двойной прозрачностью. Эта двойная прозрачность будет разъяснена нами через сопоставление Канта и Фрейда. Мы будем утверждать, что Фрейд и в целом психоанализ развивает линию трансцендентальных размышлений, начатых Кантом[144].

Вслед за Патрицией Китчер я рассматриваю проект Канта как проект именно психологический, т. е. как попытку понять внутреннюю структуру реального человеческого субъекта, а не просто как исследование логических предпосылок познания. Трансцендентальная психология Канта, как указывает Китчер,

анализирует когнитивные задачи с целью определения общих особенностей ума, способного выполнять эти задачи[145].

Она позволяет «раскрыть универсальные и необходимые свойства человеческого познания»[146]. Тем самым трансцендентальная психология вносит вклад в психологию эмпирическую:

трансцендентальная психология определяет общие особенности разума, способного выполнять различные когнитивные задания. Таким образом, она направляет и ограничивает эмпирическую психологию в ее попытке определить «субъективные условия», при которых разум в действительности пытается выполнить эти задания[147].

То есть тут речь идет о выявлении трансцендентальных предпосылок человеческой субъективности, которые, в свою очередь, определяют функционирование этой субъективности на уровне эмпирическом. Правда, субъект тут почти полностью сведен к вопросам познания и превращен тем самым в когнитивного или познающего субъекта.

Но что такое это самое «трансцендентальное»? Как определяет его сам Кант,

Я называю трансцендентальным то знание, которое касается не столько объектов, сколько того, как мы познаем эти объекты в той степени, в какой это может быть возможно априори [A11–12/B25].

Трансцендентальное — это то, что не дано нам в непосредственном опыте, но что при этом этот опыт определяет. Кант загадал парадоксальную загадку — как изучать то, что не дано в опыте непосредственно? Как можно делать содержательные высказывания о том, к чему у нас нет чувственного доступа? Трансцендентальное оказывается непрозрачным именно в силу своей чрезвычайной прозрачности: мы смотрим сквозь него и в силу этого его не видим. Трансцендентальное можно сравнить с глазом, через который мы смотрим, но сам глаз при этом остается для нас невидимым. Проблему изучения трансцендентального можно сравнить с попыткой изучения анатомии глаза в мире, где нет зеркал, где нет возможности увидеть глаза другого человека и где все люди являются одноглазыми. Трансцендентальное приходится буквально достраивать на основании косвенных данных, касающихся определенных закономерностей устройства нашего опыта. Кантовский проект спасло то, что хотя трансцендентальное и не дано в опыте, но в опыте даны результаты его действия, которые являются косвенными данными об этом трансцендентальном — например, пространственно-временная организация нашего опыта, из которой можно вывести трансцендентальную эстетику, или же когнитивная организация нашего опыта, из которой можно вывести трансцендентальную аналитику.

В опыте познания субъективной реальности спрессована воедино информация, получаемая из внешнего мира (то, что мы называем объективной объективностью), и априорные — трансцендентальные — познавательные способности (то, что мы называем объективной субъективностью), которые преломляют информацию в процессе творения субъективной реальности. Чисто теоретически можно разложить этот опыт на составляющие элементы и понять, что из них относится к объективной объективности, а что — результат действия объективной субъективности.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги