Читаем Объективная субъективность: психоаналитическая теория субъекта полностью

Субъективная реальность — это виртуальная реальность, создаваемая человеческим мозгом в качестве интерфейса, позволяющего ориентироваться в окружающей реальности. По аналогии с программным обеспечением современных компьютеров, которые переводят сложный для овладения язык, понятный машинному харду, в дружественный пользователю интерфейс, визуально приятный и позволяющий осуществлять интуитивно понятные и осмысленные манипуляции с файлами и папками, мозг человека создает удобный для Я интерфейс взаимодействия организма как с самим собой, так и с окружающей этот организм средой.

Несмотря на мое общее согласие с этой теорией, термин «виртуальная реальность» представляется мне удачным лишь в качестве понятной современному человеку, знакомому с компьютерными технологиями, метафоры. Дело в том, что в этой так называемой виртуальной реальности человек проводит всю свою сознательную жизнь с небольшими перерывами на сон, в ходе которого мы попадаем в еще одну «виртуальную реальность», на этот раз полностью созданную нашим мозгом и лишенную любых явных референтов в окружающей реальности. Вместо «виртуальной реальности» я буду говорить о реальности психической, которую, безусловно, вполне можно пояснять через метафору виртуальности. В отличие от «виртуальности» понятие «психического» гораздо ближе к тому психоаналитическому языку, которого я собираюсь придерживаться в ходе своих размышлений.

Из различения объективной и субъективной объективности следует очевидный, но при этом достаточно любопытный вывод о том, что в объективной объективности существует еще что-то, что остается вне зоны доступа субъекта. Какая-то часть окружающего мира остается закрытой для субъекта. Можно говорить о каких-то недоступных для восприятия звуках, процессах, явлениях. Можно даже немного пофантазировать и говорить о целых измерениях, которые объективно существуют, но остаются скрытыми от субъекта, так как они не имеют возможности проникать в человеческий Umwelt, в субъективную реальность человека. Собственно, научно-технический прогресс можно истолковать как процесс, позволяющий осуществлять перевод изначально недоступных субъекту явлений объективной объективности в его субъективный Umwelt. В качестве примера можно привести различные приборы, позволяющие фиксировать то, что по умолчанию недоступно для человеческого восприятия. Наука расширяет пространство и глубину человеческого Umwelt’а, т. е. делает субъективную реальность более глубокой и многомерной.

Человеческое Я, или субъективная субъективность

Выше мы установили, что объективная объективность больше и шире того, что попадает в субъективную объективность и становится доступной в субъективной реальности. Теперь самое время задаться противоположным вопросом: есть ли в субъективной реальности что-то, чего нет в объективной объективности, чего нет в той самой окружающей среде, во взаимодействии с которой находится человеческий организм, что будет дальнейшим измерением структуры субъекта, являющейся предметом данного размышления? Не присутствует ли в этой субъективной реальности что-то свое, что не является простым отражением объективной объективности?

Ответ на этот вопрос, вне всякого сомнения, будет позитивным. Позитивным хотя бы в том смысле, что субъект своим восприятием, своим переконфигурированием объективной объективности привносит в эту объективность нечто новое. Для осмысления этого феномена Кант и ввел понятие «трансцендентального». Трансцендентальное — это то, что упорядочивает опыт, само оставаясь при этом вне опытного восприятия. Это то, что превращает хаотическую внешнюю реальность в удобный для субъективного восприятия интерфейс, упорядоченный, например, по оси пространства и времени. То, что помимо всего прочего превращает сложно устроенное человеческое тело в субъективное тело, по сути, в виртуальный/психический аватар тела, удобный для управления и навигации в окружающей среде, в котором огромное количество сложных физиологических процессов оказывается скрытым и отданным для автоматического регулирования специальным органам, находящимся по ту сторону субъективного восприятия.

Но является ли это трансцендентальное измерение, к обсуждению которого мы еще вернемся чуть ниже, единственным дополнением, которое существует в субъективной реальности по сравнению с реальностью объективной или, как мы ее называли, объективной объективностью? Наш ответ — безусловно, нет. В субъективной реальности наличествуют дополнительные элементы, к анализу которых мы и перейдем далее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги