Оберег из Сычигорья

– Сколько? – женщина моментально забыла обиду на пекаря.

– Будьте добры, пару мешков.

На просьбу Тацита поставить импровизированный столик откликнулся стражник. Он следил за ссорой, чтобы пресечь насилие, а теперь с лёгкостью снял целый столбик из десяти мешков муки. Пользуясь родовой силой, аккуратно плюхнул их перед Тацитом, убрал лишние и приготовился к новому представлению.

– Обычный подброс. Кидаем монету. Лик короля, победил мой друг. Номинал, побеждаю я. А где же деньги, спросите вы?

– У богачей, где же ещё? – сострили из толпы, публика засмеялась.

– Вы правы! Сейчас у Ратмира и портнихи с пекарем будешь шанс разорить меня на несколько монет.

Толпа загудела.

– Да!

– Покажи ему здоровяк!

– Правила обычные, – продолжил Тацит, мигом успокоив публику. Люди прислушались. – Кидаем восемь раз, при ничье дополнительный бросок. Судьи окупят труд беспроигрышной ставкой. Перед каждым броском они выбирают игрока, делая ставку в десять чеканок. Если поставят на Ратмира и он выиграет, то получат от проигравшего, то есть меня, возврат денег в двойном объёме. Поставила уважаемая портниха десять чеканок на молодого человека, выпал лик короля, каменщик выиграл, я заплачу портнихе двадцать чеканок. В любом случае, судьи не проигрывают. Если не угадают победителя, деньги остаются на мешке до следующего подброса.

– А если на тебя поставлю? – спросил пекарь.

– Если выиграю я, то получите от Ратмира, – мужчина сделал паузу, – в десять раз больше!

Голяшка ожидал, что публика взорвётся от радости. Падкие на споры и зрелища жители плотно их обступили, но слова о десятикратном выигрыше не произвели эффекта.

– Монеты у тебя, поди, с провесом, – засомневалась портниха, намекая, что Тацит мог использовать шулерский приём, утяжелявший одну из сторон.

– А чтобы избежать провеса, монету попросим... – Тацит посмотрел на стражника. – Поможете, благородный воин?

Стражник кивнул и достал из кошеля чеканку.

– Внимание! – крикнул Волиус Штамм, хотя и так завладел вниманием десятков человек. – Кидаю монету восемь раз. Первый подброс. Лик короля у Ратмира. Номинал у меня. При угаданной победе Ратмира, получите от меня в два раза больше. При угаданной моей победе, каменщик заплатит вам, – Тацит сделал паузу и опять голосом подчеркнул выигрыш, – в десять раз больше! На кого ставите?

– На парня, – бросила деньги на мешок портниха.

– Я тоже на крепыша.

Тацит усмехнулся и подбросил чеканку стражника.

– Номинал. Один ноль в мою честь. Поставили бы на меня, получили бы в десять раз больше. Ратмир бы раскошелился. Не желаете поменять?

– На парня, – упрямо ответила портниха.

– На парня, – подтвердил пекарь.

Несмотря на возможный выигрыш в сто чеканок или одну монету, судьи ставили на Голяшку. Волиус Штамм подбросил, выпал лик короля.

– Помочи реснички слёзками! – завопила портниха и принялась танцевать.

Люди закрякали, загукали и разделили радость. Первый бросок публика приняла с азартом, но сдержанными эмоциями. Люди болели за Голяшку, поэтому на втором броске оттянулись.

– Денюжки! Попрошу денюжки, – веселел пекарь.

Тацит, не расстроившись, заплатил судьям по двадцать чеканок и продолжил:

– Один один, равенство. Третий подброс. На кого…

– Каменщик!

– Здоровяк!

– На зелёного, на зелёного ставь!

Толпа дружно болела за Голяшку. Пекарь с портнихой и не думали менять ставки. Бросок – лик короля.

– Ох, держите меня! Ох, не могу! Пекарушка мой ненаглядный, дай тебя поцелую! – радовалась портниха, кинувшись в объятья к не менее радостному пекарю.

Дальше победители чередовались, выпадал то лик, то номинал. Несмотря на честную чеканку стражника, дающую предсказуемо равные шансы, портниха с пекарем ставили исключительно на Голяшку. Тацит перед каждым броском напоминал, что ставка на него принесёт целую монету вместо двадцати чеканок, но толпа кипятилась и горланила: «Ка-мен-щик! Ка-мен-щик!»

– Четыре четыре. Ничья. Кидаем решающий? – улыбнулся Тацит.

– Стой! – крикнул пекарь и зашептал портнихе в ухо.

– Точно! – одобрила женщина и ткнула пальцем в Голяшку, – Пусть он кидает.

Ратмир взял переданную чеканку и осмотрел толпу. Та преданно уставилась на любимчика. Портниха, нашёптывая молитву, обнимала пекаря. Мужчина нервно дёргал головой. Голяшка подбросил монету.

Глава 11

– Я не понимаю, – удивлялся Голяшка, возвращаясь к лекарне, – почему они ставили на меня?

Позади мужчин народ ликовал. Победу Ратмира решили отметить. Пекарь вынес вино, портниха, голося на всю улицу, танцевала с шатуном.

– Ставка на вас была выгодней. При одинаковых шансах они могли выиграть в пять раз больше! И род не при чём. Я зелёный, вы белый. Ладно портниха синего рода, но пекарь же из ваших. И почему они не заметили постановочность спора? Никто не спросил на что мы спорим. Они вызывались в судьи, но суда-то не было. Их уловкой втянули в игру. Я запутался. В чём же беда Сычигорья, Тацит Волиус?

– Они ставили не на вас, дорогой друг. Они ставили против меня. Но чтобы объяснить произошедшее, нужно начать издалека.