Оберег от лунного света

– Вы про этот карандашный набросок? Знаете, меня до сих пор мучает совесть. Эта женщина заслуживает, чтобы с нее был написан портрет. Но вы видели, что все наши городские дамы, коих я изобразил, – довольно обеспеченные. Сейчас модно заказывать свой портрет. На этом я очень даже неплохо зарабатываю. А эта бедняжка бедна. Я не пишу портреты за спасибо. Этот набросок я сделал в минуты отдыха, если можно так выразиться, и хотел ей подарить, но она давно не навещала меня.

– Это Нина Лапикова? – поинтересовался Киселев.

Лисицкий удивленно посмотрел на него:

– А вы ее откуда знаете?

– Сначала ответьте мне: вы действительно про нее ничего не слышали? – поразился полицейский.

Художник покачал головой:

– Откуда? А с ней что-то случилось? – его лицо начало бледнеть.

– Нина найдена мертвой, – Павел не стал мучить страшными подробностями творческого человека.

Владимир Ефимович ахнул и сжал кулаки:

– Как это произошло? Она погибла?

– Мы сейчас разыскиваем ее убийцу, – пояснил майор. – Вот почему я умоляю вас рассказать мне все, что вы о ней знаете.

Лисицкий поежился:

– Мы познакомились довольно банально. Однажды я переутомился, и меня свалил сердечный приступ. Кроме того, признаюсь честно, один человек, которого я считал своим другом, написал ужасную статью о моем творчестве, обзывая бездарем. Люся испугалась и вызвала «Скорую». Приехали пожилая врач и Ниночка. Доктор как типаж меня нисколько не заинтересовала, но вот Лапикова – совсем другое дело. Вы никогда ее не видели живой? – уголки его губ чуть дрогнули, когда он задал этот вопрос.

Павел покачал головой:

– К сожалению…

– У нее потрясающая фигура, – Лисицкий мечтательно закрыл глаза. – Возможно, лицо не такое красивое, как хотелось бы видеть ценителям идеальной красоты, но фигура модели – девяносто-шестьдесят-девяносто. Я предложил ей поработать у меня натурщицей, и она поговорила с мужем и согласилась. Видите ли, они жили очень бедно и едва сводили концы с концами. А я предлагал неплохие деньги.

– То есть она позировала вам голой? – изумился Павел.

Лисицкий усмехнулся:

– Ну зачем же… Ниночка нужна была мне для других целей. Видите ли, те богатые дамы, которые заказывают свои портреты и готовы заплатить за них любую сумму, если портрет придется по вкусу, – очень занятые женщины. То у них теннис, то фитнес, то сауна, то косметический салон. А мне, по-хорошему, нужно работать с ними не один час. Вот я и нашел выход из положения. Я ведь не зря сказал вам о фигуре Ниночки. Так вот, я сажал ее так же, как свою клиентку, и писал с нее. Когда приходил оригинал, я добавлял черты лица и штрихи в одежде. Ниночка обычно приходила ко мне по понедельникам и пятницам, иногда я просил ее появляться и в другие дни недели. Значит, вот почему бедная девочка больше не показывается… Но ведь об этом не писали газеты, – обратился он к Павлу.

Тот кивнул:

– Да, верно, не писали.

Лисицкий провел рукой по густой шевелюре:

– А если бы даже и писали. Признаюсь, я их не читаю. А Люся никогда не посмела бы меня потревожить. Боже, да она сама расстроится, когда об этом узнает, – он заморгал быстро-быстро. – Но кто решился причинить ей зло? Она была очень светлым человечком. Таких все очень любят.

Киселев пожал плечами:

– Мы и пытаемся решить эту загадку. А как вам работалось с Марианной Пескаревой? – перевел он разговор на другую тему.

Владимир Ефимович усмехнулся:

– Это самая взбалмошная особа, которую я когда-либо писал. И ведь это была ее идея – повесить свой портрет в гостиной. Муж во всем потакал ей. Когда я увидел его, то понял: этот сделает для жены что угодно, и запросил больше обычного. Кажется, супруга звали Сергей. Он с радостью согласился на все мои условия.

– С Марианной вам приходилось трудно, – понимающе заметил Павел.

Лисицкий вздохнул:

– Еще как. Она не желала выполнять ни одно мое требование. Она не хотела позировать больше получаса. В общем, если бы не помощь Ниночки, я бы никогда не закончил ее портрет.

Майор насторожился:

– А они были знакомы?

Владимир Ефимович расхохотался:

– Кто? Марианна и Ниночка? Да боже вас упаси. Ниночка видела, как я стараюсь скрыть этот факт, потому что неизвестно, как бы себя повела Марианна, если бы об этом узнала. Кажется, она сама далеко не голубых кровей, однако такого презрения к людям я давно ни у кого не замечал. Да она бы в клочья изрезала картину, если бы… ну, вы понимаете…

– Да, – Павел наклонил голову. Он бы еще поговорил с художником, однако в комнату вошла Людмила Борисовна и строго посмотрела на мужа:

– Дорогой, кажется, все это я устроила ради тебя. И ответь мне на вопрос, почему я должна занимать гостей одна? Ты пообещал отлучиться на десять минут, а тебя нет вот уже полчаса.

– В этом виноват я, – заступился майор за Лисицкого. – Понимаете, я впервые в настоящей мастерской художника. И мне здесь все интересно. А Владимир Ефимович провел целую экскурсию. Ему за это нужно выписать премию. А в следующий раз, если можно, я приведу сюда своих друзей. Пусть приобщаются к искусству.

Супруга заметно подобрела: