Оберег от лунного света

– Ну, коли так, я вас прощаю. Идем, Володя, – она взяла обоих мужчин под руки и сказала: – За что любят художников, как вы думаете? Почему ими восхищаются? Не знаете? Разве его мастерская не подсказала вам ответы? Тогда я вам скажу. Сколько бы ни бушевали сиюминутные страсти в умах и душах людей, художник ежедневно приходит в мастерскую – дом своего духа – и принимается за работу. Так заведено издавна – и текущие столетия мало что меняют.

– Это верно, – отозвался Павел.

Когда они вернулись в гостиную, стол уже заметно опустел. Настя сидела на диване вместе с какой-то женщиной в ярко-красном нарядном платье и с бриллиантами в ушах. Они о чем-то с увлечением разговаривали, и Киселеву пришлось тронуть ее за плечо:

– Не пора ли нам, родная?

Настя вздрогнула:

– А, Паша. Где ты так долго пропадал?

– Беседовал с Владимиром Ефимовичем об искусстве, – пояснил супруг. – И узнал много интересного. Впрочем, расскажу дома.

– Познакомься, это тоже наша преподавательница Ирина. – Женщина чопорно кивнула полицейскому. – Они дружат с Людмилой Борисовной. А нам, пожалуй, действительно пора, – она встала, поправила платье. – Ирочка, до встречи на работе.

Ирина снова кивнула. Супруги направились к хозяевам.

– Мне было очень приятно с вами познакомиться, – сказал Павел, пожимая руку Лисицкому.

Тот ответил широкой улыбкой:

– Как и мне с вами. Хотя, признаюсь, вы меня очень огорчили насчет Ниночки. Но когда вы отыщете убийцу, расскажете мне?

– Обязательно, – пообещал Киселев.

Они с Настей оделись и вышли в снежные сумерки. Возле дома уже стояли таксисты в ожидании клиентов. Видимо, новость о том, что у художника гости, распространилась по городу, хотя супруги и постарались это скрыть. Киселевы сели в серебристый «Форд» и быстро доехали до дома.

– Надеюсь, ужинать ты не будешь, – заметила Настя. – Я очень устала. Сейчас приму душ и лягу спать.

– Конечно, дорогая. – Павел прошел на кухню и достал мобильный.

Часы показывали десять. Возможно, его друзья Скворцовы еще не легли. Несмотря на то, что майор еще не решил, является ли новость, услышанная им от художника, важной, он захотел поделиться ею с Катей и Костей. Его друг отозвался сразу. Муж и жена действительно еще не спали. Они чаевничали на кухне. Скворцов передал телефон Кате, которая подробно, с интересом расспросила его о выставке и о мастерской и затаила дыхание, когда он начал рассказывать о знакомстве Лисицкого и Лапиковой.

– Все равно извини, что побеспокоил, – сказал Киселев. – Я даже не знаю, пригодится ли нам эта информация.

– Чувствую, в ней скрыто что-то важное, – ответила Зорина. – Только вот пока не знаю что. Завтра воскресенье, Паша, и последний день, который дает мне Маховский на раздумья. Предлагаю завтра снова собраться у нас. Мы еще раз пройдемся по этому делу факт за фактом.

– Не возражаю, – откликнулся Киселев. – А сейчас я отправляюсь спать. Все же эти публичные мероприятия, даже очень интересные, довольно утомительны.

– Спокойной ночи, – ответила ему журналистка. – Мы с Костиком тоже собираемся ложиться. Завтра у нас будет время обстоятельно пообщаться.

Глава 19

На следующий день, как и было запланировано, весь отдел собрался у Скворцовых. Петя привел свою молодую жену Галину, с которой познакомился во время расследования одного из преступлений, и они с Настей решили помочь своей подруге и посидеть с Полиной, пока их мужья и Катя будут разговаривать о деле. Зорина заварила чай и разливала его по кружкам.

– Итак, что нам удалось выяснить за это время? – спросила она. – В принципе, мне многое известно. Только ты, Ленечка, стоишь как-то в стороне, – она посмотрела на Сомова.

Оперативник кивнул:

– И мне есть что рассказать. Правда, кое-что вряд ли покажется интересным. Я продолжал следить за Маховским, и они с Пескаревой встречались каждый день. Однако, как мы с вами понимаем, этот факт вовсе не является для него обвинительным заключением. Встречи проходили в том же ресторане, причем парочка была очень осторожной и следила, чтобы никто из посетителей или персонала не уловил ни слова. Женщина ни разу не пригласила его ни к себе в гости, ни в гостиницу для уединения и ни разу не поехала к нему домой. После беседы они неизменно расставались, даже не поцеловавшись, и каждый ехал в свою сторону.

– Понятно, – кивнул Павел. – А что ты узнал интересного?

– Я навел подробные справки об этом Маховском, – продолжал Леонид. – Как нам и было известно, он пошаливал в молодости, занимаясь рэкетом в одной криминальной группировке. Начал подобную деятельность, как тогда начинали все. Парнишки, ходившие в спортзал, попали под влияние тренера, захотевшего заработать деньги не умом, а кулаками. Ну он их и сагитировал. Вы помните те времена? Парни гордились, что они занимаются бандитской деятельностью.

– Это мы знаем, – перебил его Скворцов.

Леня покачал головой:

– Знаете, да не все. Например, как бы вы ответили на такой вопрос: кто из проходящих по делу Лапиковой ходил с ним в один спортзал и занимался рэкетом в молодости? Правда, потом, по настоянию родителей, бросил и ушел в армию? Ну, отвечайте.