Оберон

Старикан погладил ободок стакана металлическим пальцем, и его губы сложились в блеклое подобие улыбки:

— Нет. Обычные люди, любители выпить и посплетничать. Они справятся. Этот парень... Он жаждет чего-то. Я просто пока не знаю, чего.

— А какая нам разница?

Одним движением старик опрокинул в себя остатки узо:

— Большая. Именно страждущие оплачивают наши счета.

— Нет, я про другое. Зачем заботиться о его нуждах, если мы всё равно собираемся его убить? Он, конечно, может и передумать, если мы подгоним ему гору волшебной пыльцы и бутылку виски, но какая с этого польза после его смерти.

Старик медленно помотал головой:

— А я его не убью. Пока, во всяком случае. Что даст нам убийство губернатора? Краткую передышку до прибытия следующего, который будет еще тупоголовей? Лучше уже копаться в том, который есть.

— Разрешите?

Он крутнул металлической клешней, приглашая высказаться.

— Вы сделали ему предложение. Бери взятку, и ты наш, отказывайся, и ты труп. Он отказался. Всё, мы обязаны его убить. Правила именно такие.

Старик поскреб седую волосатую грудь. Снаружи на подоконник спикировал местный голубь – шесть фасеточных глаз и крылья летучей мыши в бахроме пушистых ресничек. Походил, поворковал и сорвался восвояси. Старик улыбнулся, словно неожиданное вторжение смешало ход его мыслей. Но когда он заговорил, Агнета поняла что это не так. И что обсуждать больше нечего.

— Правила... — заявил он, — будут такими, как я скажу.

* * *

Офис Моны Риттернаур расположился на верхнем этаже северо-западного угла «Си-Тамьяна». Места вдвое больше, чем в каютах «Нотуса», от пола до потолка тянутся «умные стекла», не только поддерживая постоянную яркость света с учетом положения оберонского солнца, но и изменяя спектр для имитации более стабильного освещения. Как пояснили на инструктаже, иллюзия помогала привыкнуть к новому дневному циклу, но через пару дней обман Моне надоел. Пусть уж окружающий мир видится таким как есть.

— Доктор Риттенаур, — долетел от дверного проема женский голос, сопровождаемый запоздалым мягким стуком. — Вызывали?

Вошла Вероника Дитц, ее координатор по связям с рабочими группами. Мона появилась в офисе всего неделю назад и сразу же воплотила в себе все чаяния Сельскохозяйственного Концерна «Си-Тамьян» на доверительные отношения с правительством Лаконии. Однако ее роль в исследованиях пока была немного туманной.

И Мона собиралась решительно развеять этот туман.

— Да. Я много слышала об исследованиях в области расшифровки последовательностей аминокислот. Подумала, неплохо бы ознакомиться с записями.

— По-моему, их рабочая группа загнулась, — ответила Вероника. — Пару лет назад проводились какие-то предварительные изыскания, но исследования по совместимости микрофлоры оказались перспективнее.

— Не беда, — улыбнулась Мона. — Просто передайте мне всё, что есть по расшифровке последовательностей. Пусть даже черновики.

— Сделаем. Еще что-нибудь?

— Больше пока ничего, — ответила Мона, и Вероника скрылась за дверью.

Жалобы подвыпившей дамы — доктора Кармайкл — преследовали Мону со дня приема. Бирьяр сфокусировался на инциденте, хотя какие бы эпитеты ни использовали они с Оверстритом, это была угроза: криминалитет и террористы разглядели в Лаконии нечто, с чем можно или нужно бороться. Угрозы прямо в день прибытия «Нотуса» конечно пугали, но с ними она ничего не могла поделать. А с проектом Кармайкл могла.

Через несколько минут пришли запрошенные записи и пометка от Вероники с предложением принести из комнаты отдыха чаю и яблочную тарталетку. В ответ Мона написала, что благодарит, но предложение вежливо отклоняет. Заботливость и дружелюбие требовались от Вероники по должности, но она и вправду казалась милой.

Рабочие заметки доктора Кармайкл действительно были черновыми, и даже не такими впечатляющими, как ей расписывали. Но это была хорошая, добротная работа и, ведись она в Лаконии, Кармайкл получила бы дополнительные ресурсы для экспериментов. И получит, если Мона убедит ее переехать. Желание наброситься и немедленно спасти эту застоявшуюся карьеру просто потому, что она может, походило на зуд от щекотки.

Рабочую группу по совместимости микрофлоры не столько возглавлял, сколько финансировал широколицый и кареглазый мужчина с тонкими, словно пух, волосами. В свое время доктор Гровер Балакришнан прибыл с Ганимеда, с одного из старейших и наиболее уважаемых сельскохозяйственных центров Солнечной системы, и план его, по сути, сводился к проектированию почвы, способной совместить два эволюционных древа: Солнечной системы и Оберона. Начать с нескольких сотен образцов смешанных микробов, вычленить самые успешные, повторить процесс несколько десятков раз и позволить селекции сделать всю работу.

Не слишком изобретательно. По оценке Моны, вероятность получить воспроизводимые результаты у доктора Кармайкл была выше. Конечно, неудачный выбор еще не доказывал заговора по аннулированию проекта расшифровки последовательностей, так что она обратилась к финансовым отчетам. Потребовалось все утро и большая часть полудня, чтобы откопать зацепку.