Обещание

Слышно, как Астрид фыркает. С тех пор, как у нее состоятельный муж, сама идея работы ей противна, особенно когда это работа на кого-то. Вести дом, детей растить – уже тяжелая задача, но на то и прислуга, чтобы помогать. Астрид кажется, что ее младшая сестра сама для себя выбрала жизнь прислуги, и чего ради? Себе в наказание?

В общем, слушай, говорит она, я хотела тебе рассказать про инаугурацию.

Про что?

Про инаугурацию президента Мбеки. Неужели не помнишь, я тебе говорила, сколько тому назад уже, что мы получили приглашение. Ты про все на свете забываешь.

А, да, помню, говорит Амор, хотя она не держала этого в голове.

Джейк, муж Астрид, состоит в партнерстве с одним хорошо известным политиком, лучше без имен, осторожность не помешает, но, так или иначе, он популярный малый, влиятельный и, ясное дело, чернокожий, это в наши дни важно. Чистой воды удача, стечение обстоятельств, они соседи, живут в одном охраняемом комплексе, и оба, он и Джейк, увидели шанс обогатиться, каковым и воспользовались. Деньги ого-го какие, системы безопасности сейчас, при таком росте преступности, дело дико прибыльное. И если приглашение на инаугурацию Астрид и Джейк получили благодаря этому деловому партнерству, что здесь такого, так во всем мире жизнь устроена, не только у нас, очень многое зависит от знакомств.

Самый волнующий день в жизни Астрид! Она хочет рассказать Амор, как рассказывает всем и каждому, про толпу у Зданий Союза, какие там были наряды, какие головные уборы! Знаменитость на знаменитости, да. Этот актер, забыла фамилию, но ты б узнала, если б увидела, и Фидель Кастро, и Каддафи! Большей частью далековато, так, пятно маячит, но они там экраны огромные повесили, и на них было крупно.

Инаугурацию приурочили, день в день, к десятой годовщине демократии в Южной Африке[38], и по самóй толпе всё было видно, такое радостное, легкое слияние рас, так всё… не знаю, как по маслу, без натуги, свободно. Потому что, надо прямо сказать, там каждому есть за что ценить свою жизнь. Все они люди не бедные, но это даже и не важно, если ты на правильной стороне. В общем, феерия, просто феерия, такое воодушевление, такой сердечный подъем, и живая музыка, и яркие африканские краски, и воздушный парад над головой, и, конечно, партия это заслужила, такая победа, такое колоссальное большинство голосов, теперь можно себе это позволить, можно быть довольными собой.

Насчет лично самого Мбеки, говорит Астрид, я, откровенно сказать, не знаю. У него, кажется, только два выражения лица, ты замечала? Одно просто деревянное такое, а другое, когда он вскидывает брови с удивленным как бы видом.

В окно гостиной Амор видит крохотный садик за домом, таинственный сейчас, с темными шорохами, а за ним городские огни, морской порт. Вечер тихий, холодный и ясный, никакой сырости в воздухе. Идеальная осенняя погода. Лучшее время года в этой части света.

Он такую мощную речь произнес, говорит Астрид. Я, если честно, отвлеклась с какого-то момента, но он очень хорошо доносит оптимистический посыл.

И эти хоры, и эти музыкальные группы, и эти вечеринки, обеды, ужины всюду и везде… Такая праздничная атмосфера, самая раскрепощенная Претория за все времена, ты бы просто ее не узнала…

Но самое-то главное что. Астрид понижает и направляет голос, в точности как если бы она, сидя рядом, наклонила к тебе голову и принялась шептать. На одной из встреч, это был обед в Южноафриканском театре, она видела Мбеки вблизи. И должна признать, брови бровями, а он впечатляет как мужчина. И ей кажется, она почти уверена даже, говорит Астрид сестре, что он обратил на нее внимание.

Что?

Не что, а кто. Мбеки. Он посмотрел на меня, а расстояние, ну, всего-то пара шагов. И что-то между нами, не знаю, проскочило, разряд какой-то электрический.

Ого, говорит Амор.

Мне кажется, он хотел спросить мой номер телефона, говорит Астрид. Не мог, конечно, при всех. Может, и жена его там была. Но мне кажется, он хотел.

Ну, я тебе скажу, говорит Амор. Ты живешь полной жизнью. Она не знает, что к этому добавить, потому что ей полагалось бы завидовать Астрид, а она не завидует.

Но Астрид уже почувствовала, что ее маленький рассказ не произвел должного впечатления, и сворачивает беседу. Чего это я вдруг озаботилась, сама не знаю, моя сестра ведь ничего не смыслит в таких вещах, как социальный статус. Она мало в чем смыслит вообще. Всегда такая была, хотя я думала, это она вид на себя такой напускает.

Когда Амор приходит в спальню, Сюзан уже спит, а то она бы ей рассказала про разговор с Астрид. А может, нет. Она не все рассказывает Сюзан теперь, это не всегда помогает. Но она по-прежнему чувствует успокоение, глубокое, тихое успокоение, лежа позади подруги в теплой темноте, обняв ее одной рукой и ощущая ладонью биение человеческого сердца. Уже не так важно сейчас, что это именно Сюзан. Просто тело, просто чье-то присутствие. Не быть одной.