Обещание Габриеля

Джулия повертела левой ногой.

– Отлично. Я знала, что придется много стоять сегодня, так что не стала надевать каблуки.

– Ага.

Габриель успел скрыть разочарование. Он открыл было рот, чтобы предложить выступить на каблуках лично перед ним, но Джулия его опередила:

– Рейчел очень довольна, что мы дали Клэр ее имя.

– Да. – Габриель нахмурился, подумав о сестре и ее горестях. – Я пытался сегодня с ней поговорить, но она отмалчивалась.

– Вероятно, не хотела портить вечер.

– Хм… – сказал Габриель с сомнением.

– У всех вокруг есть дети, в то время как она больше всех хочет быть матерью. Ей нужно время погоревать.

– Гм, – повторил Габриель и глотнул из бокала.

Джулия щелкнула его по ямочке на подбородке:

– Ты на меня не хмыкай, профессор! Горевать – это процесс.

– Я ж не говорю, что ты не права. – Габриель поцеловал ее в нос. – Но я пытался ей помочь сегодня, разговорить ее, и она от меня отгородилась.

– Ей нужно время – переварить то, что случилось.

– Наверное. – Габриель сменил тему: – Поговорим о той мерзости, что сейчас стоит у нас на газоне.

– В упор не понимаю, о чем ты.

Джулия спрятала лицо за фужером.

– Все вы понимаете, миссис Эмерсон. Нельзя, чтобы такой китч торчал у нас перед домом.

– А по-моему, забавно.

Габриель покачал головой.

– Должен признать, что солнечные очки – отличный штрих.

– Спасибо. – Джулия слегка поклонилась. – Подарок, который Кэтрин сделала Клэр, – невероятная вещь. Интересно, что она поехала в музей Кассирера, чтобы найти рукопись.

– Да. Я не говорил с Николасом с тех пор, как сказал ему, что мы собираемся одолжить для Уффици иллюстрации Боттичелли. Он пошутил насчет семейного предания – типа, что иллюстрации должны храниться в тайне. – Габриель сделал еще глоток. – Кстати, это мне напомнило: позавчера звонил доттор Витали. Хотел знать, не думаем ли мы продлить выставку.

– И что ты ответил?

Джулия допила свой имбирный эль.

– Сказал, что поговорю с тобой. Я склонен отказать.

– Милый. – Она отставила бокал. – Что такое еще несколько месяцев?

– Эти экспонаты у них достаточно давно. А мне они очень дороги, моя прелесссть.

– Понимаю, Голлум. – Джулия поцелуем смягчила критичность ответа.

Габриель полыхнул острым взглядом синих глаз:

– А если они их испортят? Или потеряют?

– Это Уффици-то? – Джулия засмеялась. – Они их день и ночь стерегут. Там им куда безопаснее, чем у тебя в кабинете.

Габриель потер подбородок.

– Витали говорил, что выставка им принесла приличный доход. Помогает галерее восстановить «Примаверу».

– Видишь? Вот какая польза. Ты же знаешь, как я отношусь к этой картине. Может, мы еще увидим процесс реставрации.

– Витали тебе не откажет, – вздохнул Габриель. – Ладно. Скажу им, что продлеваем до лета.

– До конца лета, – поправила Джулия. – Ты же знаешь, что лето – самое горячее время.

– Ладно, – буркнул он. И добавил: – Хм!

Джулия засмеялась и поцеловала его нахмуренное лицо.

– Спасибо!

– Мне написал президент Бостонского университета, поздравляет с сейджевскими лекциями. Запланировал прием после торжества в Эдинбурге.

– Это великолепно, милый!

– Эдинбург пишет, что я должен буду сказать несколько слов после оглашения в октябре. – Габриель посмотрел ей в глаза. – Придешь на мое выступление?

– Конечно. Если Ребекка согласится присмотреть за Клэр.

Габриель расслабил плечи.

– Отлично. Улетаем в Эдинбург на третьей неделе октября, но ненадолго.

– На Хеллоуин мы должны быть дома.

Габриель не понял:

– Почему именно на Хеллоуин?

– Чтобы пойти с Клэр говорить «трик-о-трит».

У Габриеля дернулось веко:

– Можно ли? С грудным ребенком?

– Конечно. А что такого?

Габриель медленно кивнул, будто у него в мозгу вращались шестеренки.

– Надо будет выбрать маскарадный костюм.

– Для нее или для тебя?

– Очень смешно. Хотя мне куда приятнее было бы видеть в маскарадном костюме тебя.

Он облизал губы. Джулия усмехнулась:

– Ладно, профессор. Посмотрю, что у меня получится.

– Отлично. – Он кашлянул. – Эдинбург платит большие деньги сейджевскому лектору. Мой завкафедрой вместе с деканом обещали мне творческий отпуск на следующий год, чтобы я мог переехать в Шотландию. Но зарплата за мной сохраняется. Но две зарплаты мне не нужны. Мы вполне прилично живем, так что я думал…

Он замолчал, глядя в глаза Джулии.

– Дом сирот во Флоренции! – Ее карие глаза осветились. – Они так много делают на такие малые средства. Представь себе, что они смогут, если у них будут твои деньги за год.

– Должен признаться, я подумал то же самое. Могу жить на зарплату Бостонского университета, а сейджевские деньги отдать им. Они смогут принять намного больше сирот.

– Итальянское правительство не даст нам усыновить ребенка, пока у нас не будет три года супружеского стажа. Я помню, мы говорили об удочерении Марии.

Джулия опечалилась.

– Ради ее блага надеюсь, что до того для нее найдется семья. – Габриель крепче обнял Джулию за талию. – Но мы согласились, что я отдаю деньги сиротскому приюту?

– Только тихо. – Джулия положила голову ему на плечо. – Чтобы никто не знал, кроме нас и приюта.

– Само собой. Елена со своей командой делает колоссальную работу. Я рад, что мы можем ее поддержать.