Обещание Гарпии

– Я принципиально не замолчу! И принципиально буду говорить всё что думаю! – буркнул Осьмиглаз, однако Еве показалось, что Мальвину он побаивается.

– Лучше думай, что говоришь! Это порой важнее, чем говорить что думаешь, – сказал Пьеро и вздохнул.

Внезапно что-то загрохотало. Их швырнуло в одну сторону, в другую. Сразу стало дымно. Замелькали искры – дробные, колючие, точно банка разлетелась на мельчайшие осколки.

– Нас обстреляли! – крикнула Мальвина.

Улитка во что-то врезалась. Бранибор, Бранимир, Браниполк и Бранислав, закованные в усиленные антимаги, пронеслись как шары из боулинга, сметая на своём пути всё подряд. За ними кувырком прокатился загипсованный берсерк Бонифаций.

Златан ударился носом о прицел метателя штопорных искр. Даже в падении он не выпустил своего оружия и оберегал его тщательно, словно это была скрипка.

Ева врезалась лбом в живот Бермяте.

– Зачётная мысль! – одобрил Бермята. – Тебе дико повезло, что мой каменный пресс пока в процессе строительства!

Уронили зайку на пол!
Подстелили под зайку вату!
Зайка бросил кувыркаться —
Проще стало выбираться! —

надрывно крикнул Пьеро, выпуская зелёную искру. Улитка перестала кувыркаться. Боковая часть панциря распахнулась.

Маги из отряда рванули наружу. Первым, как всегда, Бонифаций со сглаздаматами на гипсе. За ним остальные.

– Плагиатор! Барто обокрал! Вот она тебя поймает – ручки все поотрывает! Ножки тоже оторвёт и в косичку заплетёт! – сказала Мальвина, удерживая перстень рукой, чтобы заклинание не стало боевым.

Я помню чудное мгновенье:
Мальвина съела всё варенье! —

парировал Пьеро.

Мальвина сердито зачмокала губами:

– Надо было персиковое делать! А ты – вишнёвое да ещё с косточками! Не можешь запомнить мои причуды – сиди дома с мамочкой!

– Мама у меня поэт! Триста слов в минуту – и всё в рифму! С ней даже Мальвина не связывается! – шёпотом сказал Пьеро Еве.

Настасья и Бермята убедились, что снаружи всё спокойно, и выбрались из улитки. Они были на уже знакомой им площади перед главным хранилищем магических артефактов.

Площадь была усыпана мраморными обломками атлантов, антимагами и искромётами. В угол здания уткнулся сгоревший бронемаговик, на крыше которого слабо взмахивало, пытаясь взлететь, уцелевшее куриное крылышко. По капоту бронемаговика, заставляя его подпрыгивать, колотила громадная, размером с сосну, волшебная дубина. Кора дубины была частично содрана боевыми искрами. Похоже, её долго обстреливали из разных видов оружия.

Настасья, Бермята и Ева залегли в канавке, пропаханной мощным атакующим заклинанием. Земля в канавке была горячая. Асфальт спёкся и блестел. Откуда-то сбоку к ним подползла Любора, тащившая на сгибе руки сглаздамат.

– Не пострадали?.. Эта тупая улитка очень уж площади любит! Угораздило её прямо здесь приземляться! Вот и обстреляли из хранилища! Хорошенько так долбанули, тысячи на полторы магров… Хотя и улитка защищена неплохо. Всё-таки создание первомира.

– Огнедышащий Мамай! – воскликнул Бермята. – В первомире отношения были простые. Подползает одна примитивная неповоротливая тварь к другой, тоже примитивной и неповоротливой, и долбанет её тысяч так на пять – на восемь рыжьём. Без спешки так, но обстоятельно. Позвольте, мадам, вас съесть и переварить вас и вашу магию! А та ей в ответ тысяч на десять: нет, мол, не хочу! Уйди! В земле остаётся кратер, или вулкан начинает извергаться – по ситуации. Первая тварь разворачивается и обиженно отползает. Мол, сразу нельзя было объяснить? Драться-то зачем?

– Что тут за руины? – спросила Настасья, осторожно высовываясь из канавки и сразу прячась.

Над их головами, вращаясь как вертолётный винт, пронеслась боевая секира. От секиры исходило серебристое сияние. Бетонный столб городского освещения секира перерубила, как если бы он был вылеплен из сливочного масла.

– Да штурмчик был! – бодро объяснила Любора. – И конечно, не удался!.. О чём они вообще думали, когда штурмовали ГХМВ в лоб! Что артефактики не взбесятся, отреагировав на боевую магию, и не будут атаковать всё подряд? Да артефактики-то ещё с перепутанными сущностями! В общем, идиотизм в квадратике!

– А артефакты не должны защищать добро от зла? – спросила Ева.

– Скажи это вон той дубиночке!.. Только поначалу одари её умишком! – Любора невольно залюбовалась дубиной, которая сплющила бронемаговик до состояния попавшей под молот консервной банки. – Одно радует – теперь нам никто не помешает делать свою работочку! Начальство, как только дымком запахло, всё слиняло в город якобы на экстренное совещаньице. Оставили одного Нахабу. А он мужик для своей должности нормальный. Занимает промежуточное положение между человечком и руководителем.