Обещание Гарпии

– Ах ты деменций диплоидный! – воскликнул Бермята. – Я слышал об этой истории, когда работал в Магзо! Именно после этого случая серьёзно занялись безопасностью. Не знал, что речь идёт об Осьмиглазе!..

– О нём. У Осьмиглаза были серьёзные неприятности. По счастью, обошлось одним выговором за халатность, но с тех пор он перестал продвигаться по службе. С такой-то записью в личном деле! И конечно, Фазаноля он возненавидел люто…

– И заодно наверняка своё начальство. Того же Нахабу, например, – задумчиво сказала Настасья.

– А его за что? – удивилась Подарга.

– Да так… За компанию. И что? Он говорил Окипете про свою ненависть к Фазанолю?

Аэллопа закивала:

– Много раз. Он утверждал, что если бы ему удалось взять Фазаноля или хотя бы Пламмеля – он, конечно, смог бы загладить свою вину. Они тогда купили бы дом… Он мечтал именно о доме, о настоящем человеческом доме… не всё же эти пятые измерения, которые можно натянуть хоть на телефонную будку.

Настасья, встав, прошлась по комнате, сложив руки перед грудью:

– Благодару!.. Это многое проясняет… Значит, мечтал о настоящем доме? А для этого нужно много зелени или, ещё лучше, рыжья… И что? Окипета тоже стала ненавидеть Фазаноля?

Аэллопа хлопнула крыльями. Неожиданный звук, птичий.

– Он так часто это повторял… Мы думаем, они вдвоём вынашивали какой-то план! Порой я замечала, как они переглядываются! Не как жених с невестой, а очень по-деловому!

Настасья прищёлкнула языком:

– Прекрасно! А в сам план вас, конечно, не посвящали?

– Нет.

– Так я и думала. И ещё вопрос: Осьмиглаз часто бывал у вас в гостях?

– Чаще, чем нам бы хотелось. Притащит какой-нибудь дешёвый торт и просидит весь вечер. Просто сядет и сидит молча, как памятник.

– И Окипету это устраивало?

– Сложно сказать… Видимо, она рассуждала так: Осьмиглаз зануда, поэтому он надёжный! Раньше она влюблялась в авантюристов, и все в финале убегали от неё в славный город Багдад. А тут мужчина немолодой, принципиальный, да ещё и горный тролль! Такой уж никуда не денется – разве что сама от него сбежишь.

– Здраво! – сказала Настасья и насмешливо взглянула на Бермяту.

– Здраво-то здраво – но нам-то каково? Окипета же не одна в квартире живёт! Кухней пользоваться невозможно! Вечно это чудовище на стуле громоздится и таращится круглыми глазками. Ближе к полуночи ему деликатно намекаешь: «Вон уже какая темень во дворе! Не опасно ли вам будет домой возвращаться?» А он: «Да я тролль! Да у меня дубина с гвоздями! Добреду как-нибудь!»

Келайно захохотала. Недопитый чай в её чашке закипел. Бермята торопливо подлил ей ещё, чтобы не лопнула чашка.

– Целых три месяца, вечер за вечером, он торчал на нашей кухне! – продолжала Аэллопа. – Я, конечно, прекрасно понимаю жгучее желание сестрицы Окипеты выйти замуж – но не за тролля же! Могла бы найти себе какого-нибудь приличного, благородного вампира. Или, допустим, гоблина. Сильные мужчины, уверенные в себе… грубоваты, согласна, но прирождённые лидеры! Подошёл бы даже эльф – но ведь настоящие эльфы, будем откровенны, все ростом по десять сантиметров!

Ева со стожаром помалкивали, оглушённые воплями и хлопаньем крыльев. Ева ловила себя на мысли, что Аэллопа всё больше её раздражает. Внешне она была очень мила. Вовремя улыбалась, вовремя проявляла интерес – но всё это как-то не так, как-то неискренне…

Вам встречалась когда-нибудь гладкая, умная, бодро и вовремя говорящая женщина? Кстати улыбается, кстати замолкает. Суждения озвучивает самые правильные, хоть на трибуну пускай. Вам же хочется потрясти над её головой кулаками и убежать в лес. Вы ощущаете, что она неживая, неискренняя, лживая, что всё это картон – но не ей, ни другим доказать ничего невозможно. Слишком она невозмутима, логична, вовремя ужасается и правильные слова говорит. И главное – болтает, болтает непрерывно. Парализует твою волю, как змея – волю птицы.

– А золотое руно? Осьмиглаз проявлял к нему интерес? – спросила Настасья.

Гарпии задумались.

– Да нет… Не помню я такого! Он же не за руном ухаживал, а за Окипетой! На руно он даже не смотрел! – сказала Аэллопа и засмеялась смехом белочки, поперхнувшейся орешком.

Настасья недоверчиво хмыкнула:

– Странно. У него шесть глаз, которые летают по всей квартире! Фотографическая память! Профессиональное любопытство, наконец! Где-то рядом находится золотое руно, но Осьмиглаз даже ленится на него взглянуть…

– Настасья, не обостряй! – перебила её Аэллопа. – Мы не из-за Осьмиглаза прилетели! Мы прилетели потому, что сегодня утром к нам явился посланец от Окипеты!

– В доспехах? – спросила Настасья.

– В каких ещё доспехах! Он походил на мумию фараона. Длинные бинты из асбестовой ткани. И эта ткань была очень— очень раскалена!

– А он говорил, что Ноумен имя ему? Так именуют его те, кто жаждет отличать его от других? – спросил Бермята.

– Он выражался весьма витиевато. Сообщил, что Окипете нужна помощь, чтобы выбраться из Теневых миров! И вот она призывает нас на брега Невы, где окажется в урочный час.

– «Брега Невы» – это Магтербург?

– Он выражался очень витиевато, но похоже, что да.