Обещание (ЛП)

Проснувшись от таких душераздирающих кошмаров, Ремус уже не мог заснуть. Он говорил себе, что это были всего-навсего сны, что вовсе не обязательно всё было именно так. Но тихий настойчивый голос в голове твердил ему, что всё, возможно, было ещё хуже. Он спорил с собой, пытался доказать себе, что никакой разницы нету, что Сириус совершил куда более ужасные, непростительные злодеяния — убил много невинных людей и обрёк на смерть лучших друзей. Только вот он не мог выбросить из головы эти глаза, эти обиженные, испуганные, умоляющие глаза. Но он не собирался жалеть убийцу и предателя!

В последнее время этот кошмар стал ещё более странным. Как только он пытался подойти к Сириусу и успокоить его, мальчик превращался в Гарри. Он глядел сквозь него всё теми же умоляющими глазами, только на сей раз — зелёными, как у Лили. В такие ночи Ремус едва спал. Он знал — если он не найдёт Сириуса в ближайшее время, он, скорее всего, попросту сойдёт с ума.

***

Гарри был в раю. Сириус крепко держал его левую руку в своей, большей. В правой руке Гарри нёс жутко липкое красное яблоко в карамели; при каждом укусе во рту разливался его сладкий вкус. На ярмарке было очень много людей, и поэтому сначала он немного волновался. Он не привык к таким толпам. Гарри знал, что Сириус никогда не навредит ему, но насчёт всех остальных не был так уверен. Но когда он понял, что его никто не замечает, что все просто радуются праздничной атмосфере, он расслабился и стал наслаждаться ей вместе со всеми. Здесь было так много интересного, а Сириус его никуда не торопил. Они уже походили между рядами товаров, купили пару мелочей и тёплую одежду, когда набрели на детский кукольный театр. И Сириус увидел, что это привлекло внимание его крестника.

— Сириус, можно мне посмотреть? — спросил Гарри, глядя на него горящими нетерпением глазами.

— Конечно, — с улыбкой кивнул Сириус. — Ты случайно не согласишься остаться здесь ненадолго без меня?

Гарри неуверенно осмотрелся. Вокруг были только весёлые улыбчивые ребята с родителями и без — никакой опасности. И всё же ему было тревожно.

— Ты же придёшь за мной? — спросил он, закусив губу.

Сириус заключил его в медвежьи объятия.

— Ну конечно приду, глупыш. Что я буду без тебя делать? — он поцеловал чёрную макушку Гарри и на секунду стиснул мальчика ещё крепче. — Я только куплю пару секретных вещей; не хочу, чтобы ты их увидел. Всё-таки скоро Рождество, верно?

Глаза Гарри расширились и засияли.

— Ты хочешь купить мне подарок?

— Не думаю, что Санта приходит к уголовникам вроде меня, — ухмыльнулся Сириус, — придётся мне взять дело в свои руки.

Гарри улыбнулся в ответ, но в груди его защипало. Сириус часто посмеивался над своим положением беглого преступника, но Гарри очень боялся за него, боялся, что их отыщут, и тогда он потеряет крёстного. Пытаясь отогнать мрачные мысли прочь, он повернулся к сцене. Спектакль как раз начинался. Он занял место на скамье.

— На сколько ты уйдёшь? — спросил он, вновь поворачиваясь к Сириусу.

— Где-то на полчаса, — ответил Сириус. Увидев сомнение на лице Гарри, он добавил «Честное слово!», после чего шутливо отдал честь. Гарри с улыбкой посмотрел на него.

— Окей, — прошептал мальчик и кивнул.

***

Ремус почти безучастно ходил по ярмарке. Рождество уже давно перестало быть чудом для него. В праздничное время, которое все проводили с родными и близкими, с семьёй и друзьями, любой одиночка чувствовал себя изгоем. Впрочем, Ремус всегда был отвергнутым обществом неудачником. За исключением школьных лет, когда он нашёл истинных друзей и внезапно обрёл своё место, стал кому-то нужен… а потом он отнял у него всё. И Ремус снова остался один, и счастье его покинуло.

Он прорвался через толпу народу перед прилавком с детскими игрушками. Раздражённо вздохнул, остановился и начал рассматривать ассортимент. Среди мягких игрушек он заметил маленького, весьма напоминающего настоящего плюшевого волка. Он неосознанно потянулся за игрушкой, но так и не схватил её — его рука столкнулась с рукой другого человека. Он взглянул на него.

Если бы прилавок не был так ярко освещён, лицо этого мужчины в капюшоне, скорее всего, осталось бы в тени. Но так он прекрасно видел впалые черты этого тощего лица. Черты, которые он когда-то знал как свои пять пальцев. Тёмные серо-голубые глаза постарели и приобрели до невозможности измученное выражение, но остались всё такими же глубокими и загадочными. Он месяцами выискивал эти глаза в толпе. Он месяцами думал только об этом лице. Но теперь, когда после семилетней разлуки он наконец увидел это лицо, взглянул в эти глаза, он впал в ступор. Он не знал, что делать, не знал, что сказать, он просто стоял с отвисшей челюстью и таращился на Сириуса Блэка.