Обещание льва (ЛП)

Он должен был предвидеть это, должен был догадаться раньше — она была прирожденным лидером: великолепной, остроумной, очаровательной, доброй. Он и раньше думал о том, насколько пугающе совершенной она была. Только теперь он понял, что это не столько нервировало, сколько целиком и полностью захватывало.

Пару часов он провёл, лёжа на кровати и притворяясь, что читает книгу, которую до этого читал уже тысячу раз, постоянно пробегая глазами один и тот же абзац.

Должно быть, он знал это где-то в глубине души, потому что эта мысль пришла ему в голову случайно, как будто это был просто известный факт, который имел отношение к данной ситуации. Да, каким-то образом он должен был знать; даже Бронн знал, несмотря на все его протесты. И Бронн был прав: она ему действительно нравилась.

Он ругал себя за то, что был таким тупым. Конечно же, он был влюблен в неё. Разве он не представлял себе их потенциальных детей всю последнюю неделю? Разве он не стремился доставить ей удовольствие большую часть месяца?

Он застонал, бросая книгу на пол и перекатываясь на спину.

Всё было бы намного проще, если бы он хотел только трахаться.

Это было бы вполне разумно. Все хотели трахнуть Сансу Старк. Он был почти уверен, что Маргери Тирелл имела в виду эту единственную цель много лет назад, когда вела молодую девушку сквозь сады, просвещая ту в нюансы двора с особой фамильярностью. Пёс наблюдал за ней, мизинец; Тирион даже помнил, как его собственный отец время от времени внимательно следил за её удаляющейся фигурой. Тайвин Ланнистер, человек с сердцем холодным как лёд до последнего вздоха, был согрет близостью Сансы Старк.

Увы, это отнюдь не отменяло того факта, что он её хотел. Тирион слишком хорошо был знаком с этим желанием и вполне привык его удовлетворять.

Но Санса… Он просыпался по ночам так часто, что это причиняло боль: потеть от нелепых, невозможных снов о её запрокинутой в страсти голове, тонких руках, сжимающих его кудри, мягком стоне, срывающемся с её пухлых губ.

Он застонал от этой мысли, зажмурив глаза и игнорируя непрекращающуюся потребность, которая снова подкрадывалась к нему.

Но это было не всё, чего он хотел. Он не просто хотел оседлать её, пока не упадет и не рухнет рядом с ней в надежде, что она не уйдет до рассвета.

Он хотел любить её, медленно, снова и снова, пока она не забудет своё имя. Он хотел прижать её к своей груди в темноте, почувствовать этот холодный нос на своей шее, тёплое дыхание, щекочущее его ухо. Он хотел просыпаться по утрам запутанным, хотел положить голову ей на грудь, пока она гладит его волосы, хотел целовать, поклоняясь каждому дюйму её тела, пока он не будет помнить ни одного бога, кроме Сансы Старк.

Он посмотрел на кабанью голову, висящую у его кровати, — остаток времён короля Роберта.

— Я в полном дерьме, да?

***

Санса понятия не имела, что случилось с Тирионом.

Он сделал это снова — отдалился в середине разговора. На этот раз она меньше злилась и больше беспокоилась.

Сначала она думала, что это всего лишь похоть, что он слишком долго был лишён своих увлечений и ему было трудно сосредоточиться. Она не была уверена, что это имело смысл, учитывая, как мало она знала об этом, но объяснение было самым логичным.

Но на этот раз он просто… ушёл. Он даже не смотрел на неё, по правде говоря, они говорили о её решении отказаться от северной короны, а потом он застыл, уставившись в пространство.

Он сказал «блять» с глубоким рычанием, от которого тепло разлилось по её щекам, заставив её неожиданно вздрогнуть.

А потом… он сбежал.

Сбежал.

Она действительно почти побежала за ним. Он выглядел таким расстроенным, что она была уверена, что с ним что-то не так. Должно быть, так оно и было. Он достаточно ослабил свою бдительность, чтобы ругаться перед ней, по-настоящему ругаться, а не просто чертыхаться, как когда он ударился ногой, уронил что-то или пролил вино. Обычно он был очень осторожен в выражениях, помня о её присутствии, следя за тем, чтобы его шутки были достаточно мягкими, чтобы не оскорбить её чувства.

«Может быть, он болен,» — думала она, наконец направляясь в свою комнату. Иногда она слышала, что люди заболевали необъяснимыми болезнями, которые вызывали сильную боль в течение нескольких месяцев, прежде чем приводили к смерти. Это случилось с одним из двоюродных братьев её матери; у него была боль в костях, которая усиливалась до тех пор, пока он не был прикован к постели и в конце концов закрыл глаза в последний раз.

Иногда это случалось и с умом. Смешение мыслей и изменение личности до неузнаваемости, пока они не перестанут говорить.

Эта мысль причинила ей боль. Это было всего лишь предположением, но чем больше она об этом думала, тем больше в нём было смысла. В конце концов, он ведь недавно изменил свой образ жизни, не так ли? Она приписала это зрелости, но, возможно, это было ради здоровья. Может быть, именно поэтому он нашёл время познакомиться с ней поближе, чтобы завязать дружбу. Он хотел наладить связи в свои последние дни.