Обещанная богу солнца

– Не соглашусь! – Кай притворился возмущенным, но улыбка на его лице стала еще шире. – Я не стал бы играть в театре, я не люблю чеснок. А еще я выше, моложе и симпатичнее. Ничего общего.

Диана не удержалась и искренне рассмеялась, чувствуя, как напряжение последних дней отступает хотя бы на мгновение. Кай смог ее развеселить.

– Кай, какой же ты невозможный.

– Я просто не хочу, чтобы ты винила себя. Тем более за то, чего не совершала, – серьезно сказал Кай, стерев с лица веселье. – То, что случилось с Бассой, или сыном господина Аврелия, или госпожой Энеидой, – во всем этом нет твоей вины.

– Мне приятна твоя забота, но на некоторые вещи я действительно могла повлиять. Однако…

Диана развела руками, признав свое бессилие.

– Не взваливай на свои хрупкие плечи все грехи этого мира.

Кай смотрел на нее, будто заглядывая в самую душу, будто видел ее насквозь. Диана молчала, не зная, что и сказать, как выразить то, сколь много для нее значила его поддержка.

Если бы не Кай, она бы, наверное, сошла с ума. Если бы вообще дожила до этого момента.

Кай заметил, как дрогнули губы госпожи, будто она собиралась что-то сказать, но в дверь постучали, в комнату вошли слуги и стали торопливо накрывать ужин. Диана попросила принести воду, мази и свежие бинты, чтобы обработать рану Кая.

– Дни такие жаркие, лучше чаще менять повязки, – сказала она, когда они снова остались вдвоем.

– Не переживай – это всего лишь царапина. И меня она почти не беспокоит.

– Никогда мне не ври! Я видела, как ты морщил лоб от боли. Может, рана и неглубокая, но это не значит, что ею можно пренебрегать.

– Я никогда тебе не врал, – твердо сказал Кай. – И никогда не совру.

– Ты умолчал о побоях ранее, – напомнила Диана, ловко нанося мазь вокруг пореза.

– Лишь ради твоего блага. И недоговорить не значит соврать.

– Какого еще блага? – Диана впилась взглядом в Кая, забыв о перевязке.

– Я знал, что тебя это расстроит и что ты сделаешь глупость, – честно ответил он.

– Что значит «сделаю глупость»?! – задохнулась от возмущения Диана.

Она закрыла рану бинтами и встала напротив, скрестив руки на груди. Кай понял, что мог задеть ее своим высказыванием, и стал осторожно подбирать правильные слова.

– Я не имел в виду, что ты глупая. Глупостью я называю твою месть госпоже Талии. Ты же танцевала с Цезарием, чтобы ее позлить. Не стоило этого делать из обиды за меня.

– Я бы станцевала на углях со всеми жителями Мизены и при этом радостно пела, если бы это вызверило Талию!

– Мне бы это не понравилось! – выпалил Кай.

Диана замерла, чувствуя, что язык одеревенел и она не может найти ответа на его странные слова. Она смотрела в его глаза и не могла понять, что так разозлило Кая.

– Я бы тебя не спрашивала, – наконец выдавила Диана остатки своего упрямства.

– Я тебе это не позволю, – Кай склонился к ее лицу и отчеканил эти слова едва ли не в губы.

Кровь стремительно прилила к щекам, делая Диану пунцовой от смущения. Она выронила мазь, и банка разбилась о каменный пол. Диана вскрикнула, отскакивая от осколков.

Кай тоже отступил назад. Ревность еще скребла когтями по горлу, но он старался обуздать ее, наблюдая, как Диана выглядывает в коридор и просит стражников позвать Невию.

Та пришла через пару минут и сразу же стала сетовать, что Диана и Кай ничего не съели. Она быстро собрала осколки и снова оставила их вдвоем, наказав госпоже нормально поесть.

Диана послушно уткнулась в тарелку и вяло жевала хлеб, явно избегая смотреть на Кая, а ему кусок не лез в горло.

Он не знал, что ему делать со своими чувствами к Диане, которые становились все сильнее. Еще немного – и он забудет, в каком положении находится уже четыре года. Он в рабстве. Даже если семья Дианы сделает его вольноотпущенником, в этой стране у него ничего нет. Ему нечего предложить Диане.

– Я выйду на балкон, посмотрю на караул внизу, – сказал Кай.

На самом деле ему впервые за все время захотелось быть подальше от Дианы.

Кай старался заставить себя думать о том, как вычислить предателя на вилле без помощи Аврелия, но его мысли упорно возвращались к их с Дианой будущему. Будущему, которого нет и не могло быть. Собственное бессилие раздражало, и Кай ударил кулаком по парапету. Он не мог решить, как семье Дианы безболезненно выйти из ситуации с Аврелиями, не мог сказать ей о своей любви, он не мог дать ей счастье – он ничего не мог. Кай посмотрел на свою руку с выжженным на ней клеймом раба. Можно срезать кожу и оставить в прошлом годы рабства, но Диану ему не забыть.

Любовь к ней была выжжена на самом его сердце.

Кай не знал, сколько простоял на балконе, но ночь укутала землю покрывалом тьмы.

– Уже поздно. – Диана вышла к нему и посмотрела вниз на стражу. – Патриций так и не вернулся домой. Как думаешь, Аврелий все понял? Он приедет к нам завтра поговорить или сразу приведет армию пиратов? Или сбежит из Мизен, боясь городской стражи и магистрата?