Обет без молчания

До НАШЕГО места идти нужно было почти полчаса, и мне всегда казалось, что дорога не длинная, но не в этот день. Она стала бесконечной, и я предложила выпить понемногу. Клаус не стал возражать. Мы присели на низкий заборчик, откупорили бутылку и сделали по два глотка настойки прямо из горлышка. Я закашлялась, а Клаус только поморщился и тут же принялся чистить для меня апельсин. Я закусила, и мы двинулись дальше уже в приподнятом настроении.

В кочегарке мы зажгли свечи. Я разлила киршвассер по красивым стаканам — специально взяла такие. Хотела фужеры, да мама их уже упаковала. Мы снова выпили, теперь с удовольствием. Крепко, но вкусно. А как эффективно! Легкость и в теле, и в голове. Я перестала переживать, дергаться… Обмякла. Клаус тут же заключил меня в объятия, и мы стали целоваться. Я так увлеклась, что прикусила его губу, но меня это только раззадорило. Я взобралась на Клауса, обвила его руками и ногами, придавила к дивану. Такая близость позволила мне ощутить его эрекцию.

Так вот она какая… Каменная и горячая.

— Либе, остановись, — услышала я. — Прошу…

— Я хочу быть с тобой до конца, — ответила я и принялась стаскивать с себя кофточку. Под ней был лифчик — не самый красивый, из натурального кружева, — а хлопковый, но с розочками.

— И я… — Он застонал, увидев меня полуобнаженной. — Больше всего на свете! Но сейчас мы не можем дать себе волю.

— Почему? — и потянулась к крючкам, чтобы расстегнуть их.

— Это неправильно. — Клаус схватил меня за руки и сжал их довольно сильно.

— Только это и правильно!

— Нет, Либе! Я уважаю твоего отца и не могу лишить его дочь невинности в таком юном возрасте.

— Но если она сама этого хочет? — закричала я и начала плакать.

— Все равно. Я мужчина и должен нести ответственность за свои поступки. — Клаус сгреб меня в охапку, положил рядом с собой и крепко-крепко обнял, потому что я вырывалась. Меня отвергли! Я пришла в бешенство. — После секса рождаются дети, ты понимаешь?

— Не всегда.

— А если ты забеременеешь?

— И хорошо! Рожу!

— Мама тебе не позволит.

— Я буду скрывать от нее до тех пор, пока не станет поздно что-то предпринимать, — отбрехивалась я, но уже сама понимала, что Клаус во всем прав. Какие мне дети? Сама еще подросток. Да и половую жизнь я не планировала начинать так рано — думала отдаться Клаусу лет в семнадцать, и не в разбомбленном здании, а в каком-то красивом месте. Но жизнь внесла свои коррективы…

— Мы хотим быть вместе навсегда, так? — спросил он и повернул мое лицо к себе, чтобы посмотреть в глаза.

— Да.

— Тогда давай не будем все портить.

— А вдруг мы больше не увидимся?

— Этого не может быть, — сказал он с такой уверенностью, которой хватило на нас двоих.

И я успокоилась. Торопливо натянув на себя кофту, я прижалась к Клаусу. Мы больше не целовались и не говорили. Пожалуй, сливались душевно.

Когда колокола костела прозвонили пять раз, мы стали собираться. Допили киршвассер, доели апельсины и печенье. Оба захмелели, и не так, как до этого, а серьезно. Еле до дома дошли. А так как я забыла ключ, мы сели на лавку ждать родителей, да так на ней и уснули…

* * *

Мы уезжали из Берлина поездом. При нас куча скарба. Папа раздражен, но старается сдерживаться. Мама похожа на заполошную курицу. Она носится туда-сюда и кудахчет. А еще покрикивает то на мужа, то на меня, то на носильщиков. Я в каком-то трансе. Стою столбом возле чемодана с моими вещами и никому не позволяю занести его в вагон. Он как будто поддерживает меня, не давая упасть. А ноги дрожат…

Так, наверное, трясутся поджилки?

Клаус должен был провожать меня от дома до вокзала, но не пришел ни домой, ни на вокзал. До отправления поезда оставалось десять минут, а его все не было.

Что же случилось с тобой, мой верный рыцарь? Ты не мог проспать — поезд отправляется в десять, это не рано. А забыть обо мне тем более. С тобой что-то случилось?

Я снова начала думать о побеге. Или я не прекращала, поэтому не расставалась с чемоданом?

— Дочка, давай заходить, — услышала я голос папы.

— Еще минуточку.

— Пора.

Он взял меня за руку, потянул к подножке. Я упиралась, но гудок, что дал машинист, привел меня в чувство. Я ждала, сколько могла. Время иссякло. Нужно ехать, отринув глупые мысли о побеге. И я позволила папе отвести меня вместе с чемоданом в вагон.

Я села у окна, стекло на котором было опущено, чтобы купе проветривалось. Мама рассовывала вещи и все кудахтала, потому что они не убирались. Папа, чтобы не сорваться на нее, ушел курить в тамбур. Вышел бы на перрон, да поезд тронулся.

— Либе! — услышала я до боли знакомый голос.

Жив. И здоров. Значит, все у нас будет… Рано или поздно!

Я высунулась в окно и увидела Клауса. Он бежал по перрону и махал мне.

— Часы сломались, поэтому я не успел вовремя, — кричал он. — Прости…

Мне тут же вспомнилась сказка «Аленький цветочек», когда сестры все часы в доме перевели, чтобы младшая к чудищу лесному в срок не вернулась. И права оказалась, скорее всего. Потому что увидела Фредди, который тоже стоял на платформе, но в отдалении и смотрел на нас с разочарованием.

Часть вторая Глава 1