Обет Ленобии

Пока она стояла между двумя мерина, чувствуя неожиданный пузырь счастья, огромный черно-белый кот спрыгнул с ящика, приземляясь с чудовищным грохотом возле ее ног. Ленобия и лошади испуганно вздрогнули. Мерины изогнули шеи и настороженно посмотрели на кота.

— Я знаю, — сказала им Ленобия. — И я с вами согласна. Это самый большой кот, которого я когда-либо видела.

Как будто по команде, кот плюхнулся на спину, и, свернувшись вокруг головы, посмотрел вверх, на Ленобию, невинными зелеными глазами, издавая странное низкое «ррроу».

Ленобия смотрела на меринов. Они смотрели на нее. Она пожала плечами и сказала:

— Да, кажется, он хочет, чтобы ему почесали живот, — она улыбнулась, наклоняясь вниз.

— Я бы этого не делал.

Ленобия отдернула руку и замерла. Сердце колотилось, она чувствовала себя в ловушке и виновной, пока человек не вышел из тени. Узнав Мартина, мулата, всего за несколько дней до этого, показавшего им каюты, Ленобия выдохнула с небольшим облегчением и попыталась выглядеть менее виноватой и более леди.

— Кажется, она хочет, чтобы ей почесали живот, — сказала Ленобия.

— Ему, — исправил Мартин с усмешкой. — Одиссей использует на вас свою любимую уловку, мадмуазель.

Он вытянул длинный кусок сена из одного из близлежащих тюков люцерны и пощекотал им пухлый живот кота. Одиссей немедленно закрылся от сена, захватил его и полностью искусал прежде, чем исчезнуть среди груза.

— Это его игра. Он выглядит безвредным, заманивает вас, а потом атакует.

— Он это в самом деле?

Мартин пожал широкими плечами:

— Я думаю, нет, просто озорничает. Но что я могу знать, я не сведущий джентльмен или знатная дама.

Ленобия почти рефлекторно ответила «Я тоже!». К счастью, Мартин продолжил:

— Мадмуазель, это место не для леди. Вы можете испачкать одежду и испортить прическу.

Она думала, что хотя Мартин говорил уважительно, соответствующим образом, было что-то в его взгляде и тоне покровительственное и пренебрежительное. И это раздражало ее. Не потому, что она должна была быть выше своего класса. Ленобию задевало это, потому что она не была одной из тех богатых, избалованных, снобистских мадмуазелей, принижающих других и ничего не знающих о тяжелой работе. Она не была Сесиль де Марсон Ла Тур д’Аверне.

Ленобия прищурилась на него:

— Я люблю лошадей. — Чтобы акцентировать свою точку зрения, она отступила к двум серым и погладила их толстые шеи. — Я так же люблю кошек, даже озорных. И я не против, если это испачкает мою одежду и испортит прическу.

Ленобия увидела удивление в его выразительных зеленых глазах, но прежде, чем он смог ответить, сверху донеслись мужские голоса.

— Я должна вернуться. Я не могу попасться… — Ленобия остановила себя прежде, чем ляпнуть «епископу», вместо этого наспех закончив: — …блуждающей по кораблю. Я должна быть в своей каюте. Мне не очень хорошо.

— Я помню, — сказал Мартин. — Вы выглядели больной, как только взошли на борт. Но сейчас вы так не выглядите, хотя сегодня штормовое море.

— Прогулка заставила меня почувствовать себя лучше, но Сестра Мария Магдалина не считает это таковым.

На самом деле добрая Сестра не делала на этом акцента. Ей не пришлось. Всем девушкам казалось содержательным сидеть и вышивать или сплетничать, или играть на одном из двух драгоценных клавесинах, перевозимых вместе с ними. Никто из них не проявлял никакого интереса к изучению корабля.

— Сестра — сильная женщина. Я думаю, даже Командор немного боится ее, — сказал он.

— Я знаю, я знаю, но, хорошо, я просто… мне нравится осматривать остальное судно, — Ленобия пыталась подобрать нужные слова, которые не выдавали бы слишком многого.

Мартин кивнул:

— Другие мадмуазели редко покидают свои каюты. Некоторые из нас думают, что они не могут оставить свои шкатулки, — он сказал фразу на французском, а затем на английском, зловеще повторяя слова ее матери в тот день, когда она покинула поместье. Он склонил голову, изучая ее и с излишней сосредоточенностью потирая подбородок. — Вы не выглядите, как девушка, думающая только о своих шкатулках.

— Точно! Это то, что я пытаюсь сказать вам. Я не похожа на других девушек.

Мужские голоса были все ближе и ближе, Ленобия погладила каждого серого на прощание, а затем, проглотив страх, повернулась к молодому человеку.

— Пожалуйста, Мартин, вы покажите мне, как вернуться, не проходя через это, — она показала на подобную лестнице лестничную клетку по которой спустилась, — и не пересекая всю палубу?

— Да, — сказал он, лишь немного заколебавшись.

— И вы обещаете никому не говорить, что я была здесь? Пожалуйста?

— Да, — повторился он. — Пойдемте.

Мартин быстро провел ее, срезая путь через горы груза и низ судна, пока они не оказались возле более широкого и доступного прохода.

— Там, — объяснил Мартин. — Продолжайте идти вверх. Он приведет вас к коридору возле вашей каюты.

— Он ведет мимо кают экипажа тоже, не так ли?