Обет обмана

Но он просто стоит, не двигаясь, не моргая, не делая ни единого шага в любом направлении. Вместо этого он предпочитает смотреть на меня, его густые брови нависают над глазами, в которые я действительно не хочу смотреть, но я все равно оказываюсь втянутой в их дикую серость.

Они похожи на резкость облаков над головой и беспощадный порыв ветра со всех сторон. Я могу притвориться, что их не существует, но они все равно заставляют меня терять ощущение конечностей. От них у меня волдыри и боль.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — он спрашивает снова, и почему-то кажется, что он хочет, чтобы я сказала ему, что это не так.

Но почему? И с какой целью?

Я всего лишь одна из тысяч бездомных в этом городе. Такой человек, как он, окруженный непроницаемой атмосферой уверенности, намекающей на то, что он занимает какое-то видное положение, не должен был даже смотреть в мою сторону.

Но он смотрел.

А теперь он спрашивает, все ли со мной в порядке. Привыкнув к невидимости, я начинаю нервничать, когда вдруг становлюсь видимой.

С тех пор, как этот русский незнакомец схватил меня за руку, у меня под кожей появился зуд, побуждающий меня отпрыгнуть в тень.

Сейчас.

— Да. — выпаливаю я. — Спасибо.

Я уже собираюсь повернуться и уйти, когда властность в его голосе останавливает меня.

— Подожди.

Мои большие ботинки скрипят по бетону, когда я следую его команде. Обычно я этого не делаю. Я не умею слушать приказы, поэтому и нахожусь в таком состоянии.

Но что-то в его тоне привлекает мое внимание.

Он тянется к своему пальто, и в моей голове проносятся два сценария. Первый — он вытащит пистолет и выстрелит мне в голову за неуважение к нему. Второй — он будет обращаться со мной, как со многими другими, и даст мне деньги.

Это чувство неполноценности поражает снова. Хотя я обычно принимаю милостыню от людей, чтобы купить себе пиво, я не прошу ее. Мысль о том, чтобы взять деньги этого незнакомца, заставляет меня чувствовать себя грязной, менее чем невидимой и больше похожей на пылинку на его черных кожаных ботинках.

Я намереваюсь отказаться от его денег, но он только достает носовой платок и вкладывает его мне в руку.

— У тебя что-то на лице.

Его кожа на секунду касается моих перчаток, и, хотя контакт короткий, я вижу его.

Обручальное кольцо на левом пальце.

Я сжимаю кусок ткани в руке и киваю в знак благодарности. Не знаю, почему я ожидала, что он улыбнется или хотя бы кивнет в ответ.

Он не делает этого.

Его глаза проникают в мои на несколько секунд, затем он поворачивается и уходит.

Именно так.

Он вычеркнул меня из своего злополучного дня и теперь возвращается к жене.

Учитывая крайний дискомфорт, который я чувствовала в его присутствии, я решила, что почувствую облегчение, когда он уйдет.

Напротив, мне кажется, что моя грудная кость впивается в чувствительную плоть моего сердца.

Какого черта?

Я смотрю на платок, который он вложил мне в руку. На нем вышиты буквы «А. В.» и, похоже, это ручная работа. Что-то ценное.

Зачем он вообще дал мне его?

Что-то на твоем лице.

У меня на лице куча дерьма. На самом деле слой грязи. Потому что я уже давно не была в общественном туалете. Неужели он действительно думает, что чертов носовой платок будет решением?

Разозлившись на него и на свою реакцию на него, я бросаю платок в мусорное ведро и бросаюсь в противоположном направлении.

Сегодня мне нужна горячая еда и постель, и, если для этого придется снова встретиться с дьяволом, так тому и быть.

Глава 3

Уинтер

Я останавливаюсь, прежде чем завернуть за угол в сторону убежища.

Сказать, что я встречусь с дьяволом лицом к лицу, и на самом деле сделать это — две разные вещи. В конце концов, я вцепилась ему в лицо, пнула по яйцам, а потом толкнула его к столу в последний раз, когда видела.

Он действительно может поймать меня и заставить провести день в полицейском участке.

Низкий рык вырывается из моего желудка, и я вздрагиваю, когда он сжимается. Я почти чувствую, как он открывает рот и, когда ничего не находит, издает этот ужасный звук.

Я обхватываю себя рукой за талию, как будто это волшебным образом уймет боль.

Хорошо, я только попробую украсть немного супа и уйду. Многие бездомные, которые не ночуют здесь, приходят только за едой, так что мой план не должен быть странным.

Я натягиваю капюшон на голову и, завернув за угол, потираю руки в тщетной попытке согреть их.

Перед приютом припаркованы две полицейские машины с включенными синими и красными фарами. Несколько новостных фургонов разбросаны вокруг обшарпанного здания. Репортеры и операторы повсюду, как жуки, ищущие сочный кусок мусора, чтобы откусить.

Только не говорите мне, что этот скользкий засранец вызвал полицию и СМИ из-за меня. Я только пнула его. Окей, может быть, я вцепилась ему в лицо и даже ударила, но это была самозащита. Это он вызвал меня в свой кабинет и ощупывал там, где не должен был касаться.

Может, у меня мало что есть — окей, ничего — но я могу защитить себя от таких ублюдков, как он.