Обеты молчания

Выстрел. Еще выстрел. Он увидел, как Джорджина поворачивается. Ее лицо. Полное ужаса. Нежелания верить в происходящее. Ее руки, взлетающие к лицу. Увидел, как у нее открывается рот. Казалось, это длилось вечность. Теперь у него было все время мира. Они все смотрели, они все видели его, хотя далеко не все понимали, что сейчас случится, их лица выражали недоумение. Некоторые даже смеялись.

Выстрел и крик.

Он выстрелил. И тут выстрел эхом отозвался повсюду.

Крики. Крики исходили не от него, хотя сам он часто произносил эти слова.

– Бросай оружие, бросай оружие. Бросай оружие. Руки за голову. Руки за…

Лужайку, и гравийную дорожку, и мост перед ними наводнили тысячи их, тысячи – ноги, сапоги, крики. Визги.

– Бросай оружие, бросай оружие. Бросай…

Знакомый голос, совсем близко.

– Твою мать, это же Клайв Раули.

«Раули. Клайв Раули. Раули, Рауили, Рауили». Его собственное имя, не переставая, крутилось у него в голове, когда он бросил оружие и встал на колени, а потом плашмя лег лицом вниз на траву, прижатый к ней, с чьей-то ногой на шее.

– Твою мать.

Он закрыл глаза. Он был спокоен. На самом деле даже рад. Он остановился. Как он и говорил.

Остановился.

Семьдесят семь

– Можете подождать пять минут, суперинтендант? Старший констебль сейчас говорит по телефону.

Элли, приветливая секретарша Полы Девениш, улыбнулась Саймону, но это не добавило ему уверенности. У него не было ощущения, что это был звонок, который ни в коем случае нельзя было прерывать, он чувствовал, что его заставляют ждать специально, что таким образом его начальница демонстрирует свое превосходство. Но он кивнул и улыбнулся Элли в ответ, сел, а потом снова поднялся и выглянул в окно во двор полицейского участка. И опять сел.

– Мне принести чашечку чая?

– Нет, спасибо.

Элли продолжила заниматься своими делами. Из других кабинетов доносились разные звуки, характерные для оживленной работы главного штаба обычным будним днем. Но из-за двери старшего констебля не доносилось даже отголосков ее речи.

Последний раз они встречались на короткой пресс-конференции, последовавшей за арестом и обвинением Клайва Раули. Пола Девениш говорила, Саймон стоял рядом с ней и не произносил ни слова; она отражала вопросы, на которые, как все понимали, существовали только определенные ответы. Потом она выступила в конференц-зале с речью, поблагодарив и похвалив всех сотрудников, а потом сразу ушла. С этого момента стояла тишина, вплоть до этого утра, когда она попросила его приехать.

Он был рад выбраться из Лаффертона. Атмосфера в участке была натянутая и тихая. Постоянно появлялись дела, когда сотрудников внутренних органов привлекали за нарушения, и хотя старший суперинтендант сталкивался с парой таких случаев в своей карьере, ничего из сделанного его офицерами даже отдаленно не было настолько серьезно, как это. Клайв Раули войдет в историю полиции. Остальные члены вооруженного спецотряда были все еще поражены, они никак не могли поверить, что один из них, человек, с которым они работали в тесной спайке, основанной на глубочайшем доверии и взаимовыручке, мог использовать свои умения, подготовку и свое оружие, чтобы убить столько человек. Каждый инцидент был подробно рассмотрен, ничего другого и не обсуждали. Что Раули был за человек, говорил ли он когда-нибудь хоть слово, которое могло бы навести их на мысль, все «что, где, как и почему» были много раз рассмотрены под микроскопом, и Серрэйлер не собирался препятствовать такой посмертной экспертизе. Пока что. Им нужно было выговориться, и он не имел ничего против, пока эти разговоры оставались в стенах участка.

Раули не стали обвинять в последнем покушении. Мать была ранена, но несерьезно. На девушке не осталось ни царапины. Раули был профессиональным стрелком. В каком бы неуравновешенном он ни был состоянии, он бы ни за что не промахнулся по ней. Не с такого расстояния. Он, видимо, сознательно целился мимо.

Во время ареста он ничего не говорил. Он не проронил ни слова и ни одному из них не посмотрел в глаза. Все произошло за несколько очень напряженных, но идеально организованных минут.

Прошло некоторое время. Элли вышла. Вернулась. Снова улыбнулась Саймону. Ответила по телефону. Вернулась к своему компьютеру. Через несколько минут она встала и включила свет. День был ветреный и дождливый, на небе нависали облака серого цвета. Осень стала другой.

Элли взглянула на него.

– Извините за ожидание, – улыбнулась она.