Объятье Немет (СИ)

Глядя ему вслед, Ати думал, что лучшего отца нельзя и желать. Ему ведь и правда могло повезти намного меньше. Другая жизнь, к которой его готовили в храме в исполненье зарока, обеспечившего союз родителей, была так далека от того, чему посвятил себя Болус. Кого другого хватило бы - перевоспитать.

Ночь встала над кораблем, и купцы по одному разошлись. Думал идти и Ати, но редкая, удивительная бодрость вдруг охватила его. Огромное пространство моря вокруг не успокаивало; наоборот - будоражило. Свежесть воздуха и движенье его, плеск и шелест волн за бортом никогда еще не были менее сонны. Ясность момента переполнила Ати. И все же остаться так навсегда он не мог. Надо отправиться спать, сказал он себе.

Решил так и понял, что не один.

Арфе Чередис не почтил собой трапезу. Сказал, что сыт и ест всю жизнь мало; зрелище же подобного человека, знает он, смущает ум едоков. В самом начале, однако, поднял кубок за благополучие путешествия и кубок тот до сих пор держал. Возможно, наполнив не раз и не два. Если и так, он от вина не хмелел.

- Я слышал, вы говорили о Лайлине Кориса.

Ати всмотрелся в худое лицо перед собой, скрытое тенями: свет фонаря как будто не дотягивался до него. Пришлось ответить, собеседника не видя.

- Да, говорили.

Гиданец кивнул его немногословности, словно соглашаясь с ней.

- Я никогда не сказал бы этого твоему отцу, потому что слишком его уважаю. А он, как я понял, хранит светлую память о брате. Но тебе скажу, так как должен предупредить кого-то из вас.

Ати поймал рвущийся с губ вопрос, но Арфе продолжил и так.

- Говорят, Лайлин не умер и вернулся в Гидану, где жил уже раньше. Говорят также, что такой судьбы нельзя пожелать и заклятейшему врагу. Сам я его не видел, но тем людям верю. Поверишь ли ты - решай сам.

Тишина длилась, длилась.

- Зачем он вернулся?

- Этого не узнать.

Ати кивнул. Его лицо свет, к сожалению, не щадил.

- Благодарю за известие.

Гиданец хмыкнул и отпил из кубка. Было ли неожиданным для него отсутствие удивления, или, наоборот, того он и ждал, осталось неведомо.

- Таков мой долг, - поклонился он.

И, появившись из темноты, в ней и исчез.

Ати, однако, остался. И в своем новом всеобъемлющем одиночестве не помнил даже, что на корабле есть еще люди.

В эти годы он вспоминал Лайлина нечасто. Так случается с вещами, недоступными пониманию: мысли как будто обтекают их, облекают негой забвения. Могло ли случиться то, о чем сказал Арфе Чередис? Без сомненья, могло. Ведь случилось некогда невозможное другое: дядя поднялся с бальзамировочного стола. А раз так, должен был находиться где-то.

Ати огляделся - и сильнейшее ощущение тождественности вдруг затопило его. Настолько многое было похоже: он плыл на корабле тогда - плыл и теперь. Опять навстречу неразгаданным дядиным тайнам. Неожиданно сон, виденный на борту "Осеннего цветка", встал перед ним так ясно, будто только приснился. Ночь и огни, распахнутые в черноте огромные крылья; хлопанье парусов и систровый звон. Тогда Ати знал, что грезит и о каком-то другом корабле, но теперь на палубу того корабля, без сомненья, поднялся.

Ощущение явилось и ушло. Ати огляделся снова, пораженный, - но момент странного совпадения миновал. И даже если довелось ему некогда во сне заглянуть в будущее, разум под властью грезы действительность приукрасил. В ней не было ни крыльев, ни звона.

Он верил, однако, теперь, что заметил Меддема Зарата в толпе неслучайно. И что загадка, загаданная некогда, скоро будет разгадана.

Следующий день стал первым в череде многих, подобных ему. Плавание проходило чрезмерно даже спокойно: ни разу они не попали в штиль, ни разу не разъярился ветер, и воины, которых Фер-Сиальце дал для защиты посольского корабля, тоже не нашли себе задачи по призванию. Скоро, слаженно двигалось судно по сияющим волнам, и самая большая беда, выпавшая на долю путников, заключалась в избытке времени и недостатке занятий.

С ней каждый справлялся по-своему, хотя часто на битву шли сообща. Родство ремесла означает и родство душ, и купцы собой это подтвердили. Сколько разговоров случилось в эти дни, самых разных, сколько одержали побед на расписных досках, населенных крошечными фигурками, сколько было сыграно в другие игры. Отец нашел среди спутников знатока растений и пересказывал свой сад древо за древом, из гордости и в поиске дельного совета. И даже нелюдимый Арфе Чередис почтил собой общество не однажды, чтобы поведать, с тонкой иронией, о виденных в путешествиях занятных вещах.

Ати был иногда с людьми, а иногда оставался один. Он взял с собой сундук с дорожной библиотекой и проводил время за чтением. Вымышленные истории увлекали его, а истинная история земель, мест и городов - очаровала еще давно. Как хотел бы Ати узнать о них больше; ведь всем известно, что записывают только самое примечательное.