Объятье Немет (СИ)

- Как-то на улице ко мне подошел человек... Давным-давно. Какой-то бродяга. Грязный, оборванный. Сказал: "Однажды тебя постигнет одна большая неудача". Я тогда посмеялся над ним. Ведь он был не предсказатель. Но запомнил. Потом, когда... Унаследовал Немет, подумал, что он-то был прав. Но столько еще времени оставалось до старости. Уверен был: придумаю, как ее обмануть. Но потом неудача и вправду постигла меня. Два проклятья одному человеку! Не много ли? Болезнь сточила меня за год. И ведь я все думал, что сумею ее победить ...

Зарат слушал: терпеливо, как слушают больных, помешанных и умирающих. Что бы он ни думал о дяде, сейчас исполнял долг.

- Одна большая неудача..., - повторил дядя.

- Может, она тебе только еще предстоит.

От этого предположения Лайлин вздрогнул. Но тут, оборвав ожидание, Зарат ударил его в грудь кинжалом, - тонким, игольчатым, - который неизвестно откуда достал. Ударил прямо в узел голубого света.

Ати шагнул вперед и остановился. Было, в любом случае, поздно. Дядя, поддерживаемый Заратом, осел на землю, затрепетал костер. Но больше не изменилось ничто.

- А теперь будем ждать, - сказал бальзамировщик, подходя к Ати.

- Это все? - не поверил тот.

- Да. Нить я обрезал. А ты думал? Что я буду орудовать ножницами?

Ати выбрал промолчать, но что-то такое и представлял.

- Чего мы ждем?

Зарат потер кистью о кисть, словно бы в предвкушении.

- Ее. Немет. Вряд ли она позволит себе его упустить. А если позволит... Что ж, тогда твой дядя умрет лучше, чем заслужил. - Тут он спохватился: - Поднимись в паланкин. Я думаю, тебя она не тронет, и все же как знать.

Дальнейшее Ати видел уже с высоты.

Лайлин лежал неподвижно. Свечение снова охватило его, но контуры теперь были размытыми, будто бы расслоившимися. Зарат взял посох, подошел, опустил рядом с ним. И снова отступил.

Фыркали мулы, текла в отдалении река, завел песню и смолк пустынный волк. Ожидание тянулось, но ничего не приносило. Зарат зевнул и сменил позу, а Ати, сидя наверху, подумал, что Немет вовсе не торопится взыскать долг.

Но оказалось, она просто спешила издалека.

Топот и скрежет когтей. Тяжелое дыхание и хриплый вой. Через темный простор она неслась, к ним, к жару костра. Ненадолго остановилась, чтобы вылакать то, что было в миске. Потом закружилась, незрячая. И все же дядю унюхала. Осторожно, для такой-то громадины, переступила через камни и нож. Облизнулась - это Ати услышал и похолодел. И рванулась к добыче.

Была ли она голодна? Не узнать. Возможно, испытывала голод всегда и оттого так свирепствовала. И именно голод сделал ее невнимательной. Сама не заметила, как Лайлин пронзил ее посохом.

Она, конечно, завыла. Рванулась и попробовала высвободиться. Но дядя держал крепко: как держат рогатиной зверя, не подпуская к себе.

Зарат метнулся к костру. Думал, что зашел к Немет со спины, но ошибся. Лязгнули зубы, и бальзамировщик вскрикнул. Амулеты не защитили его, и все же нужное у твари он вырвал. Густая алая кровь струилась по его платью, капала изо рта, когда он вернулся, но Ати видел, что раны, на самом деле, неглубоки. Зарат сунул что-то за пазуху: непокорное, маленькое. Неужто душу Карраш? И снова обернулся к костру.

Как же он зол, чувствовал Ати. Не на дядю сейчас, на Немет. И все же, когда ясно, наконец, стало, что сражение затягивается, что Лайлину недостает сил, чтобы расправиться с ней, бальзамировщик с места не двинулся.

Стала ли Немет сильнее с момента дядиной смерти? Выросла ли? А может, он с самого начала неправильно все посчитал. Пронзенная посохом, исходящая воем, она, тем не менее, была вовсе еще не мертва. И, уяснив, что освободиться не сумеет, сделала единственное, что оставалось: стала стремиться вперед. Пропоров себя посохом, надвигалась на Лайлина, и тому нечем было ее остановить.

Так подумал Ати и ошибся.

Даже в преддверии смерти дядя не был абсолютно беспомощен. А может, это и приберегал.

...Это же земля горит, понял Ати, когда очнулся. Раскаленная почва, дикий, испепеляющий жар стояли в сознании, однако на самом деле тепла он не чувствовал. Огромное пространство окружающей пустоши теперь ощущалось особенно явно. Все оно было как будто подсвечено снизу - и, в то же время, оставалось темно.

Но, что бы ни сделал дядя, и этого не хватило, чтобы остановить тварь. Обугленная, она все так же ползла вперед, в надежде осуществить месть. Ведь, напитавшись, сумела бы исцелиться.

Ати услышал рядом движение - это поднялся Зарат. Тяжело провел рукой по лицу, уцепился за борт паланкина. На такое бальзамировщик, похоже, что не рассчитывал.

- Сделайте что-нибудь.

- Живой душе я навредить не могу, - тихо, сквозь зубы, ответил тот. - Это - тоже обет. Хотя некоторым душам навредить стоит... Стоит еще как.

В последних словах слышалось сожаление.

- Поэтому хорошо, что я здесь не один. - Зарат улыбнулся, и улыбка эта, измазанная кровью, неуместная, была полна злорадного довольства. - Ты сам сказал мне когда-то, что твоя мать может стереть душу вроде Немет. Нам повезло, что надми ответила на мое письмо. После всего.