Объятье Немет (СИ)

"Всё, что я когда-то умел", - объяснил Лайлин, - "теперь там". Поэтому, как будто, он стал так слаб. Поэтому не мог противиться чужой поработительной воле. "Эту, единственную, тайну она не смогла у меня вырвать". Но Ати не знал, что умел дядя при жизни, не знал, как могла исказить это смерть, поэтому просто взял посох и поднялся наверх, еще раз взглянув на каменный саркофаг - такой торжественный, совсем непохожий на брата.

Пришло время отправиться к Меддему Зарату. И как же Ати хотел этого избежать. Но избежать было нельзя.

- Я сделаю это, - сказал бальзамировщик. На улице уже стемнело, и его дом, жуткий и днем, в сумерках белел призрачно, невыносимо. Как будто все те, кого он проводил в другой мир, оставили часть себя в потекшей от дождей побелке, скалились свозь нее зубьями кирпичей.

Зарат встретил Ати у ворот, сам, и внутрь не провел.

- Но сделаю не так, как он хочет. Я сам выберу место. Совершил бы все здесь, но ни одна тварь посмертной стремнины не сумеет проникнуть в мой дом. Нам же нужно ее приманить. И все же защита понадобится.

- Он обещал, что сможет ее победить, - напомнил Ати.

- Ты веришь ему? После всего, что видел сам?

Бальзамировщик не постарел, казалось, даже на месяц. Так же лоснились маслом темные волосы, так же чернели глаза. Столько же тайной, собой преисполненной жизни чудилось в нем.

Ати кивнул. Синева платья Зарата в сумерках была неестественно яркой.

- Будет так, как скажете вы.

Тот в согласии, похоже, не сомневался. Да и с чего бы?

- Я выберу место и подготовлю его. Приезжай завтра вечером. С ним.

Так Ати и поступил.

Утро нового дня пролетело быстро: брат, заправлявший делами в эти два месяца, с гордостью сдавал теперь пост. Видя, как тот доволен собой, Ати не мог не улыбаться и сам. Но после обеда время замедлилось, и, вернувшись из порта, он долго бродил из комнаты в комнату, не находя места. Брался за что-то - и вскоре бросал. Все были рады ему, но сам он только считал часы до момента, когда можно станет уехать.

Добавляя суетного беспокойства, то и дело хлопали двери - что-то привозили и что-то увозили, приносили письма отцу. Кого-то из посланников Ати не узнавал, но брат, в своем стремлении все улучшить, набрал много новых людей. Надо переговорить с ними, решил Ати, но задуманное отложил.

Вспоминал он и о грядущей свадьбе - забывшаяся ненадолго, та снова выросла впереди. Как-то там Улинат? Но, хоть далекий ее образ и отозвался чем-то приятным, взаправду о ней думать Ати не мог.

Наконец, настало время идти. Столько вопросов появилось бы у отца, узнай он! На счастье, отец был в гостях.

Подъезжая к складу, Ати гадал, не окажется ли так, что дядя снова пропал, что просто хотел попасть на их корабле в Фер-Сиальце. Но слуги погрузили ящик, и тот не был пуст.

Второй раз Ати являлся в дом с башней после темноты, и, хоть бояться теперь был не должен, холодел все равно. Куда хуже приходилось вознице. Его ссутуленные плечи и бледный лоб были Ати укором, пока они ехали по тесным улицам вверх. Как жалел тот, должно быть, что ему выпало править - и как обрадовался, когда узнал, что больше не нужен хозяину.

Ожидая, пока откроют ворота, Ати смотрел на здание впереди. В очередной раз спросил себя, зачем нужна похожая на башню надстройка, и понял, что есть вещи, которым не суждено открыться для посторонних. В понимании этом нашлось неожиданное спокойствие.

Для их путешествия Меддем Зарат приготовил большой паланкин из черного дерева. Словно чтобы охранить тайну, окна его были забраны мельчайшей решеткой, а крыша и дверцы - покрыты насечками знаков. Две пары мулов - впереди и сзади - легко понесли паланкин, когда бальзамировщик с Ати сели внутри, друг напротив друга. Ящик встал между ними, а посох - лег у стены.

Девушку, хида, Зарат с собой брать не стал, наученный прошлым опытом. Но судя по тому, как сыто сильны были его движения, поддержкой заручился сполна.

Отправляясь к нему, Ати успел-таки поговорить с дядей. Однако таким кратким был разговор через крышку ящика и так изможденно Лайлин звучал, что впору подумать: шепти не помог, все эти недели дядя боролся с проклятьем. Теперь ящик встал на полу паланкина, противоестественно тихий, и от такой тишины Ати было странней, чем от чего-то еще.

- Это - та вещь? - кивнул Зарат на посох.

- Да.

Бальзамировщик нагнулся, взял в руки, со всех сторон оглядел. Гнев прочитался на его темном лице, но еще - восхищение. Он отложил посох.

- Время уже нам познакомиться, Лайлин Кориса, - сказал Зарат ящику.

И рывком сдвинул крышку.

Сначала не произошло ничего. Только блестели в красноватом свете двух тусклых ламп цепи, которыми связал дядю Ати. Сам же Лайлин был неподвижен.

- Освободи меня, Атех, - попросил, наконец, далекий голос. - Теперь можно.

Спохватившись, тот разомкнул замки. И тогда дядя в глубине ящика пошевелился. Зазвенел металл: падали на дно цепи. Медленно, очень медленно Лайлин приподнялся. Показались плечи и покрытая тканью голова, вцепились в дерево пальцы. Долгое заточение сделало его неповоротливым, он словно учился двигаться заново.