Обитатели потешного кладбища

Появление тайного советника на Гренель Пересад связывал со свертыванием репатриационной миссии: почти все советские военнопленные были отправлены домой. Никакими культурными связями, конечно, Харон не занимался, он методично просматривал дела всех посольских работников и военных миссий (взвешивал: кому на родину ехать, а кому оставаться), заодно прочитал все номера «Вестей с Родины» и принес в офис главного редактора свои замечания, приложив конверт с инструкциями и директивами, после чего несколько дней его не было, вновь объявился тогда же, когда Игумнов с артистами вернулся из Бретани и Нормандии. «Совпадение? Вряд ли. А что, если он там был и следил за нашим выступлением?» – Пронзенный этой внезапной мыслью, Анатолий Васильевич похолодел, будто лежал не в постели, а в сугробе. Он мучительно перебирал лица присутствовавших в зале небольшого клуба: металлурги, литейщики – прихожане церквушки в Лизьё, которую они построили на свои сборы; вспомнил, как они с Тредубовым постояли, глядя на нарядную, выкрашенную в бирюзовый цвет церковь: «Смотрите, Юрий! – говорил он восторженно. – Вот стоит красавица-церковь! И зачем уезжать? Работа есть, дети растут, женятся, внуки побежали. От добра добра не ищут». Он лежал в темноте и вспоминал тех, кто подходил к нему на митинге в Лионе на улице Капуцинов в Доме русского разведчика: встречу устроил барон Бильдерлинг, пришло много «соколов» и «витязей»[134], были и бывшие члены РСХД и Национального союза, младороссы, журналисты закрывшихся газет и журналов принесли свои заметки о лионской жизни русских эмигрантов, поэты, прозаики и проч. – людей было так много, что устроили еще две встречи подряд; шли и шли, красильщицы по шелку, модистки, вышивальщицы, обитатели рабочих кварталов, измученные лица… – задавали вопросы, говорили, что подумывают уезжать («что нас тут ждет?» – «а что там вас ждет?»), брали сборник – «ну-ну, посмотрим» – недоверчивые рабочие с завода Берлие, могли сотрудничать с большевиками, заводы-то реквизировали комиссары, владелец Мариус Берлие арестован, может, и расстреляют, времена смутные, в Лионе полно советских, очень активны, ненормально взбудоражены, фанатики, какой-нибудь отчаявшийся безумец возьмет да выстрелит, просто так, натерпелся…

Игумнов ворочался, думал о Хароне. Как он выглядит, интересно? Скользкий, бесшумный, с серым крысиным лицом. Как знать, может, этот призрачный субъект порождение фантазии Пересада? Он ведь боится. Все время спрашивает: «Что-нибудь решено относительно моего дела?» Хочет остаться, но для этого ему нужна наша поддержка. Без нас он пропал.