Обитель Порока

– Ты куда это собрался? Там еще ровно половина мешков.

– Вот и именно, свою половину работы я выполнил, это часть за Генри.

– Мне наплевать, чьи это мешки и как вы там договаривались с ним. Уговор был простой, вас двое, сорок мешков на пятый этаж, по тридцать баксов каждому за всю работу.

– Я свое отработал и иду домой.

– Ладно. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел. Вот твои деньги. Проваливай.

Стэфан пересчитал тридцать долларов и продолжил спускаться вниз. С каждым последующим шагом он все отчетливее представлял себе свирепость отца, когда тот узнает про их увольнение и отказ Стэфана перенести мешки Генри. Но это все было неважно, сейчас после работы молодой человек не обращал внимания на презрительные взгляды молодых девушек, идущих ему навстречу, хотя в обычный день эти взгляды его сильно задевали. Улавливая явное пренебрежение, Стэфан сильно хмурился и начинал ненавидеть весь мир за свою нищету. Грязный рабочий вид юноши совершенно не отображал внутренней красоты и желания жить.

Бланш встретила его на улице как обычно с сигаретой в руках. Стэфан увидел свою фактическую мать впервые за два года, она сильно сдала и похудела, и, несмотря на нетерпеливое ожидание этой минуты, встреча получилась довольно будничной. Подойдя к миниатюрной старушке, Стэфан быстрым движением руки выхватил сигарету из рук Бланш.

– Этим ты себе не помогаешь.

– Ты, наверное, забыл за эти долгие два года, что я забочусь о тебе, а не наоборот.

– Пообещай, что теперь ты будешь со мной всегда, – произнес Стэфан и наконец крепко обнял старушку.

Бланш ничего не ответила и лишь вновь попыталась достать сигарету. Стэфан помог Бланш подняться по гнилым ступенькам в барак и, усадив ее за стол, достал скудную пищу, которую удалось раздобыть ему за свое скромное жалование. Загоревшиеся глаза старушки говорили лучше слов, видимо, уже очень давно она не ела свежего хлеба с ветчиной.

После шести часов вечера Стэфан прислушивался к каждому скрипу, ожидая расправы от вернувшегося в ярости Генри, но его отец так и не появился и заночевал где-то у собутыльников.

Бланш тяжело кашляла всю ночь, не давая уснуть уставшим жителям сарая, Стэфан тоже не спал.

Он боялся потерять ее, а, когда она все-таки уснула, юноша подошел к ее сырому матрацу и проверил пульс. Убедившись, что она дышит, Стэфан заметил смятый листочек, лежавший около кружки пожилой дамы. Этот листок был единственной надеждой Бланш. Рецепт врача на дорогостоящие таблетки был своего рода приговором для пожилой нищей женщины. Юноша еще долго всматривался в стоимость и представлял, сколько мешков ему нужно перетаскать, чтобы купить хотя бы одну упаковку препарата. От осознания безысходности Стэфан невольно попятился назад, удаляясь от спящей в полумраке Бланш. Такая кончина дорогого Стэфану человека казалась сейчас логичной, а его судьба раскрылась перед ним во всей красе: после смерти Бланш, а потом и Генри Стэфан примет эстафету мученика и, спиваясь, будет винить весь мир за несправедливость его положения.

Стэфан тихо прошептал: «Нет, только не так, я так не хочу». Мозг принялся искать способы выхода, но выхода не было, и в самую обреченную минуту гнилая доска, скрипнувшая под ногами, обнаружила тайник в полу и в памяти Стэфана.

Когда-то давно, будучи маленьким мальчиком, Стэфан играл на полу двумя алюминиевыми вилками, а когда гонка двух воображаемых автомобилей дошла до странной доски в полу с небольшой леской, торчащей сверху, мальчик из любопытства потянул ее, и к его удивлению доска поднялась, открыв спрятанное в тайнике сокровище. Генри как раз вернулся с работы и, увидев, как главный секрет в его жизни был раскрыт, кинулся к сыну с криком: «Не трогай!». Еще долго после этого Генри вбивал в сына понимание, что чужое трогать нельзя. Стэфан не видел, что хранилось в свертке его отца, так бережно укрытого носовым платком. Изредка, пока все спали, Генри словно тень пробирался к своему тайнику и что-то туда подкладывал.

Образовавшейся надлом в жизни Стэфана, лишивший его повседневного гнета отца, придавал ему уверенности. Что было терять молодому парню, у которого и так нечего было отнять? Стэфан открыл тайник отца и обнаружил там две тысячи долларов. Юноша никогда не видел столько денег и, наверное, в другой ситуации не смог бы распорядиться ими сразу. Сейчас же он взял рецепт и направился в ближайшую аптеку, этих денег не хватало, но часть таблеток ему все-таки удалось купить.

Ночью этот аптечный пункт, освещенный ярко-зелеными огнями вывески, превращался в своего рода крепость, осажденную нежитью. То был сброд, состоящий из потерянных для общества врачей, учителей и полицейских. Все эти люди перестали жить после первого употребления запрещенных таблеток и сейчас занимались лишь добычей средств на еще один раз, умертвляющий их давно бездуховную плоть.