Обитель Порока

Долгие две недели в пустом особняке без целей и знакомых стали для Стэфана мучительным временем. Из десятков работающих на Ганца людей в особняке осталось только пять человек, не испачкавших свою репутацию в устроенной Жеромом попойке. Трое из них были охранниками и старались всегда держаться особняком. Еще один был уборщиком, работавшим здесь еще на прошлых владельцев. Ганц вернул Фазиль и строго настрого запретил ей покидать особняк до его приезда. Пожилая женщина, обрадовавшись возвращению в любимый особняк, круглыми сутками сидела внутри старинных и пустых комнат.

Стэфан перестал следить за временем. Привыкший к внутренней самодисциплине мальчик теперь просыпался ближе к обеду, находил немного еды на кухне; обычно Фазиль делала очень большие порции на ужин. Стэфан любил оставлять их на завтрак. После завтрака юноша обычно брал старый плед из мастерской и шел на соседний холм, с которого открывался великолепный вид на море. В тоскливом уединение Стэфан раз за разом прокручивал в голове все, что произошло с ним за последние месяцы. Пытливый ум юноши старался добраться до сути его невыносимой тоски внутри. В каждом таком путешествии внутрь себя разум Стэфана апеллировал фактами, почему молодой мальчик не должен сейчас страдать из-за неразделенной любви. Кристин была с ним честна и наперед сказала о невозможности их союза, но ее сумбурный выбор в пользу Жерома сбивал с толку неопытное обиженное сердце юноши. В такие минуты он вскакивал со своего покрывала, смотря куда-то за горизонт, и, сжимая кулаки, тихо произносил: «Я не понимаю! Она знала его несколько часов, почему она уехала с ним?» Но ни свежий морской ветер, ни грузные облака не приносили ответа на этот закономерный вопрос разбитого сердца Стэфана. Ближе к заходу солнца, когда свет становится нежного кремового цвета, а облака замирают, ожидая захода своего светила, расстроенный паренек брел обратно к дому.

Стэфан подошел к большому дому уже после захода солнца. Весь нижний этаж сверкал огнями, что могло означать только одно – Ганц вернулся. Истерзанный внутренними переживаниями мальчик оказался прав: Ганц встретил его обеспокоенным видом и, постоянно щупая карманы, пожилой немец что-то ворчал себе под нос. Убедившись, что все на месте, Ганц обратился к Стэфану:

– Из-за уточнения маршрута мы отстали от графика, поэтому автопробег стартует ночью. Так что иди, заправь Мерседес и подготовься к путешествию.

Наконец, легкое волнение затронуло пустоту страдающего юнца. Неожиданный ночной выезд приободрил мальчика.

– Мерседес уже заправлен и готов к поездке.

– Замечательно, тогда не будем медлить. Себастьян в очередной раз возглавил автопробег. Ну, это ничего, я все равно ждал возможности вырваться отсюда.

Мальчик тоже был рад покинуть место, которое напоминало ему Кристин.

Мерседес уверенно тронулся с места и, догнав остальных, замкнул автопробег своей суррогатной персоной. Минуты волнения слишком быстро покинули сердце Стэфана, а пустота вновь завладела его молодой душой. Автомобили двигались очень медленно, у Стэфана не было прав, но, тем не менее, именно он вел серебристый Мерседес по красочным серпантинам. Впереди Себастьяна ехала полицейская машина, прикрепленная городскими властями. Полицейские своей сиреной расчищали путь для остальных участников автопробега. Ближе к утру, кода молчаливый немец уснул, Стэфан и вовсе разочаровался в этой затее, которая раньше так его привлекала. Наверное, главной проблемой был их проигрыш из-за невнимательности Ганца, почему Стэфан должен был страдать из-за рассеянности пожилого немца? Мальчик опять с удовольствием пожалел себя.

Утренние лучи, коснувшись век Стэфана, принесли на них ночную усталость. Резкий поворот ударил Ганца о боковое стекло. Немец, проснувшись, тут же начал кричать:

– Где мы едим? Мы проехали?

Стэфан, прибывая в полудреме от монотонных движений, тут же пришел в себя и попытался успокоить Ганца:

– Успокойтесь, мы все это время ехали за колонной, что мы могли проехать?

– Так, где карта?

– Вот посмотрите на навигатор, что вас так встревожило?

– Хорошо, мы еще не проехали. На следующем повороте сверни налево.

– Но колонна движется прямо.

– У них будет остановка на день в Ницце, там мы их и нагоним.

– Как скажите.

Мерседес будто бы непослушный ребенок, отделившись от общей группы, повернул налево и, наконец, расправив крылья, поехал больше пятидесяти километров в час. Ганц ничего не объяснил своему водителю, лишь указал новое место прибытия. Только через час, когда немец окончательно отошел ото сна, он умерил свою старческую ворчливость и впервые за все время в пути заговорил со Стэфаном:

– Скажи мне, мальчик мой, кем ты хочешь быть по жизни?

– Я не знаю… Точнее, мне кажется, от меня в этой жизни ничего не зависит.

– Ну, что за вздор? Вот если бы я отдал тебя учиться в престижное заведение, после которого ты был бы всегда в достатке, ты бы стал противиться воли старшего и понимающего в этой жизни человека?

– Нет, я бы не стал, но обо мне так никто не заботился.