Обиженная

– А потом ее отвезли в парк, – продолжила Алла. – Там есть овраг. Ее бросили в овраг и полили бензином. Затем подожгли, и она стала гореть. Сначала сгорели волосы, а потом все остальное.

Дети заволновались. Лена, испуганно моргая, отодвинулась назад от Аллы.

– Откуда… ты все знаешь?

– Ты мне не веришь? – недобро усмехнулась девочка.

Люда торопливо спрыгнула со стула и куда-то побежала.

– Чего это вы замолчали? – удивилась Алла.

– Сними маску, – сказала Карина, явно нервничая.

– Зачем?

– Это некрасиво, – подумав, ответила девочка. – И неприлично. Ты видишь наши лица, а мы нет.

– Зато ты видишь мои волосы, – заметила Алла. Есть не хотелось, и она отодвинула тарелку, потом посмотрела на Лену: – Ты придумала желание?

* * *

– Где Таня?!

– Забудь про нее… Она сейчас далеко, – сказал Власов.

– Ты убил ее?!

Мужчина помотал головой:

– Бери шкатулку… и убирайся. Потому что… если ты увидишь, чем все это закончится, то потеряешь рассудок.

Андрей перевел взгляд на пакет. Ему показалось, или внутри что-то шевельнулось.

– Уходи, – повторил Игорь. – Тебе надо спешить… Когда я ее ломала, на ней была кровь. А это значит, что твоя дочь кому-то пожелала зла. Кто это? Твоя мама? Ее подруга? Или какой-нибудь незнакомый человек, случайно наступивший ей на ногу? Я не знаю.

Андрей был настолько изумлен услышанным, что не придал значения, как Власов отозвался о себе в женском роде.

– Она всегда… сочится кровью, когда ее хозяин хочет кого-то наказать. Беги, адвокат. И забудь про Таню. Она тебя любит, но вы никогда не будете вместе… – простонал умирающий. – Прошу тебя, уходи!

Пакет снова зашуршал, и внутри Андрея внезапно что-то перевернулось. Его рука сама собой потянулась к пакету и с силой прижала его к груди, прямо к сердцу.

– Умоляю… Уходи… – шипел Власов.

Кожа с его лица продолжала отслаиваться, открывая трепещущие мышцы и переплетение сосудов. Кровь больше не текла из разваливающегося тела – она тут же сворачивалась, будто спекалась под высокой температурой, и липкими комками скатывалась вниз.

Не помня себя от страха, Андрей пулей вылетел наружу, и его тут же вырвало.

Власов зарыдал. Трясущимися руками он извлек откуда-то порванную цепочку. Этим предметом он дорожил больше всего на свете. Как жаль, что так все получилось…

* * *

– Так что насчет желания? – продолжала допытываться Алла.

– Я… я ничего не хочу, – сказала Лена. Ей стало не по себе. Теперь она ругала себя за то, что позвала ее на день рождения.

– Так не бывает, – воскликнула Алла. – Ты просто никогда не задумывалась над этим!

– Все ты врешь насчет Яны Владимировны, – сказал Миша, доедая салат. – Сними маску! Что, боишься показать свою рожу?

– Бояться будешь ты, толстяк, – процедила Алла. Она чувствовала, что что-то идет не так, что праздник, на который она так мечтала попасть, внезапно перестал быть праздником и, что хуже всего, в происходящем есть ее вина, но остановить себя уже была не в состоянии.

К столу подошла мама Лены и какой-то мужчина в бежевом костюме. Улыбнувшись, женщина потрепала Лену по голове, и пальцы ее наткнулись на серьги.

– Откуда это? – изумилась она.

Лена молча мотнула головой в сторону Аллы. Женщина засмеялась, но голос ее звучал неискренне.

– Спасибо, но мы не можем принять такие подарки. Хоть ты и добрый гном, но…

– Я не гном, – с тихой яростью произнесла Алла. – Я Алла Белова.

– Конечно, конечно, – беспечно щебетала мама Лены, между тем ловко вынимая из ушей дочери сережки. – Мы очень благодарны тебе… только верни это маме.

– Моя мама мертва. Ее зарезали три дня назад, – сказала Алла, и, к ее нескрываемому удовольствию, лицо этой холеной, ухоженной женщины побледнело.

– Мне очень жаль. И тем не менее забери их обратно, – сказала она после короткого молчания.

– Это не ваши серьги. Я подарила их Лене, а не вам, – стараясь скрыть дрожь в голосе, проговорила Алла.

Но мама Лены молча протягивала девочке серьги, и ее глаза были неумолимы. Алла забрала серьги и вылезла из-за стола. На негнущихся ногах она подошла к окну и, открыв пошире створку, швырнула украшения на улицу.

Лена ахнула, а Миша засмеялся.

– Да они были ненастоящие, – сказал он, наливая себе апельсиновый сок.

– Это правда? – с облегчением спросила Лена. Это словно послужило сигналом к разрядке обстановки, и за столом возобновился привычный галдеж.

Алла молчала. Ненависть поднималась в ней, как цунами. Ей никто здесь не верит. Ее никто не воспринимает всерьез. Волосы, будто проснувшись, пришли в едва заметное движение, кожа головы испытала легкое жжение, но оно было приятным.

– Можно тебя на минутку? – обратился к ней мужчина в бежевом костюме. Алла шагнула вперед.

– Тебя зовут Алла? Я Вячеслав Петрович, папа Люды. Она мне сказала, что ты говорила за столом о вашей учительнице.

– Что вам нужно?

– Откуда ты знаешь, что с ней произошло? И сними, пожалуйста, маску.

– Моя маска вас не касается. А насчет Яны Владимировны я вам ничего сказать не могу. Я просто знаю это, и все. Ее убили. Это у меня в голове.

– Хм… – Вячеслав Петрович задумчиво потер подбородок.