ОБХСС. Экономическая преступность в СССР

Даже на этом фоне особо сильный резонанс получило расследование дела Героя социалистического труда, бывшего генерального директора Папского агропромышленного комбината (Наманганская область Узбекистана) Ахмаджона Адылова (Одилова). Ахмаджон Адылов обвинялся во взяточничестве, хулиганстве, хищениях в особо крупных размерах и издевательствах над людьми. По некоторым данным, Адылов был близким другом первого секретаря компартии Узбекистана Шарафа Рашидова. Дело расследовалось на союзном уровне вплоть до апреля 1991 года, практически – до развала СССР. В феврале 1992 Адылов был реабилитирован, специальным решением правительства Узбекистана, однако 26 июня 1993 года вновь арестован, а четырьмя месяцами позже Кокандский городской суд приговорил его к 4-летнему заключению за хищение пяти тонн удобрений. Через год, когда он уже отбывал этот срок, ему добавили еще 10 лет за «экономические преступления», совершенные им в советское время. Однако сидеть ему пришлось гораздо больше. Хотя назначенный ему срок истек в 1996 году, поскольку, согласно законодательству, отсчитывался с момента ареста, всякий раз, когда наступало время выпускать его на свободу, Адылова судили снова: то за хранение наркотиков, то за неповиновение администрации (в 1997, 2001 и 2004 годах), и «накидывали» еще 3–4 года.

По неизвестным причинам его не коснулась ни одна амнистия. В итоге в независимом Узбекистане он отсидел 16 лет.

5 июня 2008 года в возрасте 83 лет Ахмаджан Адылов окончательно вышел на свободу. Он оказался долгожителем, в этом году Ахмаджану Адылову исполнилось 92 года.

В отличие от других фигурантов «хлопкового дела» – Р. Гаипова, К. Камалова, М. Мусаханова, Б. Рахимова Адылов не лишали звания Героя Социалистического Труда и других советских наград. Хотя пресса его откровенно демонизировала. Придумали даже термин – адыловщина. То есть, преступное превращение социализма в феодализм. В трактовке событий применялись обычные для сенсационной журналистики приемы. Гиперболы, сгущения красок – для борьбы с адыловщиной не жалели ничего. На телеэкраны вышел многосерийный детективный фильм «С любовью и болью» (1989), в котором главный преступник неуловимо напоминал товарища Адылова. Пахан, самовластный барон, гангстер… Всё это было грубым преувеличением.

Перестроечные разоблачения по адресу Рашидова, Брежнева и других высокопоставленных советских деятелей помогли сделать громкое имя многим ранее безвестным писателям, кинорежиссерам, поэтам, публицистам, журналистам, а также двум следователям союзной прокуратуры: Тельману Гдляну и Николаю Иванову. Последние буквально за считанные месяцы благодаря беспрецедентному пиару в СМИ сделали головокружительную карьеру. Уже в 1989-м году комиссия президиума Верховного Совета СССР пришла к выводу, что оба следователя насаждали порочную практику «огульных обвинений во взяточничестве, принуждения подозреваемых и свидетелей к даче так называемых “признательных” показаний путем необоснованных арестов, шантажа и запугивания… Гдлян, Иванов и приближенные к ним следователи нередко допускали оскорбления арестованных, унижение их человеческого достоинства и запугивание расстрелом».

В 1989 году, в дни первого Съезда народных депутатов методы расследования Гдляна подверглись серьезной критике – вплоть до заведения на него уголовного дела о нарушении законности при проведении расследований в Узбекистане. В 1990 году Гдлян был уволен из Генпрокуратуры, исключен из рядов КПСС. Однако в августе 1991 года дело Гдляна было закрыто. В декабре того же года президент Узбекистана Ислам Каримов помиловал всех осуждённых по «узбекскому делу», отбывавших наказание на территории республики.

Жертвой активности Гдляна стал и Егор Лигачев – второй человек в партии. Он, конечно, не оказался под следствием, но даже косвенные намеки погубили блистательную политическую карьеру. Сам Егор Кузьмич рассказывал так:

«Сначала я воспринял нападки следователей Гдляна и Иванова как удар лично против меня, нанесённый с целью выбить из руководящего ядра партии, а заодно сделать на этом свои политические карьеры. Но когда к делу очень активно подключились средства массовой информации, уже имевшие в этот период ярко выраженную политическую окраску, мне стало ясно, что вопрос не только и не столько во мне лично, – речь идёт о том, чтобы скомпрометировать Политбюро в целом! Затем понимание происходящего ещё более углубилось.

Произошло это на первом Съезде народных депутатов СССР, когда в некоторых выступлениях впервые обнаружилось противостояние партии и Советов – кто выше? Когда я услышал эти выступления, мне сразу стало ясно, что начинается какой-то новый этап общественного развития, не предвещающий стране и народу ничего доброго. Нападки Гдляна представили в новом свете: готовится атака на КПСС, задумывается антикоммунистическая кампания.