Облачно, возможны косатки

Мы замерли, уставившись в ту сторону. И действительно, выдержав театральную паузу, через полминуты поверхность взрезал длинный самцовый плавник. Горбачи были немедленно забыты – мы бросились в погоню. Подойдя к тому месту, где видели плавник, мы обнаружили на поверхности воды длинный фрагмент кишечника какого-то небольшого тюленя. Позже, после генетического анализа, выяснилось, что это была акиба – кольчатая нерпа. Самец между тем совершенно не собирался нас ждать и решительно двинул в сторону входа в Румилет. Он заныривал надолго и проходил большое расстояние под водой, так что мы никак не могли его догнать – пока мы успевали доехать до места его последнего выныра, он оказывался уже далеко. Только когда он зашел в Румилет и стало более-менее понятно направление его движения, мы смогли подобраться ближе, заезжая вперед по курсу. Но подлый самец никак не хотел сдаваться нам: он выныривал очень полого, почти не показывая над водой седловидное пятно, а зарубок на плавнике у него не было, и нам долго не удавалось сделать нормальное фото для идентификации. Самец зашел в Румилет почти до половины длины бухты, а потом внезапно развернулся и двинулся обратно. Здесь он наконец-то набрал скорость и стал показывать пятно, так что мы смогли его снять и приготовились брать биопсию. До этого у нас не было вообще ни одной биопсии чукотских косаток, и мы вожделели эту пробу как ничто другое, так как она могла прояснить популяционные связи между плотоядными косатками Чукотки и Камчатки. Снова и снова мы неслись к нашему самцу, пытаясь подъехать на расстояние выстрела, а он снова и снова оставлял нас в дураках, заныривая ровно за пару секунд до того, как имело бы смысл стрелять. От отчаяния я пару раз нажимала на курок слишком рано, и стрела, не долетев, позорно шлепалась в воду. Близился выход из Румилета, волна усиливалась – снаружи уже начинал дуть послеобеденный ветер, и лодку все сильнее било, когда мы на полном ходу неслись к косатке. После нескольких очередных безуспешных попыток, когда волна стала совсем уже нерабочей, мы решили смириться с неудачей и медленно поехали в сторону дома. И вдруг – пффф! – самец сам выныривает буквально в 20 метрах от лодки. Я хватаю арбалет, который мы еще не успели разрядить, Ванюха газует, самец выходит перед носом, выстрел – и стрела, идеально тюкнув косатку в спину, отваливается с драгоценной пробой.

Следующие косатки посетили нас два дня спустя – целая группа: самец, самка с совсем маленьким детенышем, подросток и «другой». Впоследствии, сравнив их с имевшимися у нас фотографиями чукотских косаток, мы обнаружили, что троих из них видели два года назад исследователи из Санкт-Петербургского университета более чем в 500 километрах от пролива Сенявина, на острове Колючин в Чукотском море. Мы работали с этой группой несколько часов и взяли целых три биопсии. За это время они успели съесть кого-то под водой, но так, что это было почти незаметно, – просто в какой-то момент косатки закрутились на месте, и, подъехав туда, мы обнаружили кровавое пятно и ошметки, которые у нас на глазах растащили чайки, ничего не оставив нам для генетического анализа. Стало понятно, почему в отчетах о хищничестве чукотских косаток так часто фигурируют киты и моржи и так редко – тюлени: охоту на тюленя сложно заметить неопытному наблюдателю, так как все происходит очень быстро и под водой, а следы на поверхности видны лишь в непосредственной близости.

К концу августа распределение горбачей изменилось: в проливе Йергын они почти перестали кормиться, зато стали все чаще делать это в бухте Румилет, причем подходили совсем близко к берегу, особенно возле косы, которая примерно на середине фьорда выдается на несколько сотен метров перпендикулярно берегу. Теперь мы каждый день делали там остановку на ланч.

Косатки нас как-то подзабросили, и мы решили уже было, что больше их здесь не увидим, но в один прекрасный солнечный день черные серповидные плавники взрезали поверхность неподалеку от косы. В этой группе не было ни одного самца – только две самки и два подростка. Одну из этих самок мы снова нашли среди фотографий двухлетней давности с Колючина, а остальные животные были незнакомые. Едва увидев их, я сразу схватилась за арбалет: плотоядные косатки часто подходят к лодке «познакомиться» в первые минуты после встречи, а потом могут не подпускать к себе несколько часов. Так оно и вышло: косатки подошли к нам, и я с первого же выстрела взяла биопсию у одной из самок. Затем мы последовали за ними вглубь Румилета, уже не пытаясь подойти на выстрел, наблюдая издалека за их поведением и фотографируя в те моменты, когда они оказывались поблизости. Примерно через полчаса подростки соскучились и сами приблизились и стали выныривать прямо под бортом лодки. Пришлось взять еще одну биопсию, что, впрочем, нисколько их не обескуражило, – они продолжали так же дурачиться и потом еще несколько раз подходили к лодке.