Облачный бык

– Тут туман, там вообще кисель, – Яков ткнув пальцем вниз, а затем вверх. Сел на крыло, стащил шлемы – свой и мой, отшвырнул. Стер усталость с лица. – Решение отчаяния и пацанская бравада, вот что такое наш ночной полет! То есть мы, возможно, успели… но как я рассмотрел посадочные костры, как не сбился с курса? А как сел? Никак. Благодаря Дымке. Он и правда домашний кот. Для тебя.

Яков спрыгнул с крыла, поймал меня и потащил за руку – в ночь, мимо костров, мимо незнакомых людей, слаженно снующих туда-сюда… Темно, ночь еще не проредилась! Я осознала это и обрадовалась. Летели мы, значит, недолго. Успели… но – куда? Впереди – два пятна жгучего света. Щурюсь, всматриваюсь… автомобиль? Вася-Лом рассказывал про электрические ночные фары, вот и довелось их увидеть в действии. Слепят кошмарно, и цена у них – не выговорить… да уж, все чудеса техники к услугам моей скромной персоны!

– Микаэле Ин Тарри, – выговорила я, цепляясь на руку Якова. – Паоло его сын? Если в деле Курт, то наверняка все именно так.

В просторном салоне пахло знакомой роскошью. Яков обошел машину, жестом убрал постороннего с места водителя. И как он знает, что мне важно, даже в мелочах? Усадил дрожащую барышню рядом, а не сунул назад, на почетное место для перепуганных олухов.

– Именно Микаэле, – Яков заговорил, едва автомобиль тронулся. – Охота идет на его кровный дар. Используют его сына, Паоло. Кроме нас никто не выручит мальчика. Учти, у меня свой интерес. Ты видела сны, понимаешь о чем речь.

Я кивнула. Во снах ни разу не упоминался тот, кого Яков люто ненавидит. Но я знаю тянущее состояние подавленной ярости: каждый раз, теряя кого-то из своих пацанов, Локки сознательно добавлял камень на незримые весы боли и долга. Копил счет к подонку. Заранее копил, еще не зная имени врага, не понимая всей картины преступления… Но – не прощая, не забывая.

– Доберусь до сволочи. Рано или поздно, сам или через своих людей, – негромко сказал Яков.

Автомобиль резко затормозил у развилки, в свете фар мелькнул столб с кованной вывеской вроде флюгера «Бессмертник» и узором чугунных цветов… килограмм на пять красоты. Я икнула: кто согласится жить в доме с такими названием? Даже эта вывеска —вроде надгробья… Я вообще сухоцветы не люблю, не могу решить: то ли они иллюзия жизни, то ли овеществлённая смерть. Яков покосился на меня и усмехнулся.

– Все старые указатели убрали, я и не знал этого названия усадьбы, нынешнее – «Домик сов». Но случай мрачно шутит, мы едем со стороны пустошей, по заброшенной дороге, и здесь старый указатель уцелел. Кстати, о всякой сушеной сволоте: я понял недавно, кто мой враг. Он глава артели, майстер. С первой жизни знаю о нем и ему подобных, а нацелился лишь теперь. Не успел еще уяснить: титул это или дар, как у живок? Один он или их несколько? Как часто сменяются? Отчего век за веком эти выродки безжалостны к детям? Внушают малышне про полоза-змея, пищу для обездоленных и коварство богачей. Но теперь я иду по свежему следу. Враг уже попался, хотя полагает себя победителем.

– Ничего не поняла, я не особенно умная, а ты сейчас зол и нелогичен. Отвлекись от намёков и прямо объясни, в чем моя задача?

– Кое-кто провел ритуал, отчасти похожий на тот, с пролесками. – Автомобиль снова катился быстро, и я удивлялась, как успевает Яков все рассмотреть в такой темнотище? Вот глазастый! – Дом стал полыньей во льду бытия. Если, желая спасти Паоло, люди вошли внутрь, мы не поможем ни им, ни мальчику. Если Вася и Яркут удержали слепых простаков снаружи, мы еще поборемся. Ты и я, мы – зрячие во тьме. Юна, будет трудно. Придется брести против чёрного ветра. Внутри, в норе, растет… трава, что ли? Нет, дрянь сродни колючему вьюну. Путает по ногам, вращивает во тьму. – Яков вздохнул и добавил досадливо: – Этот майстер большой позер! Если б мне месяц назад указали старое название имения, я бы поехал сюда сразу. «Бессмертник»! Он знал, когда выбирал место, чтобы ломать лед и устраивать ловушку, чтобы сушить детскую душу год за годом. Сволочь!

Яков притормозил, опустил стекло. Почти неслышно прошипел бранное словцо, наугад трогая и дергая рычаги у руля. Свет фар резко наклонился, лучи уперлись в траву перед самым носом машины. Люди на обочине убрали руки от лиц. Я только теперь их заметила – призраков в ночи, обряженных в черные длинные плащи. А Яков увидел издали. Он вообще предусмотрительный: уже достал бумагу, показал. Я не стала щуриться и пробовать понять выражение лиц тех, кто нас остановил. Проще рассматривать дорогу. Впереди – плавный поворот, много кустов, трава высокая и жухлая… Дальше, за деревьями – костры, темные силуэты людей.