Облачный бык

– Репутация? Пустое, меня обсуждают всякий день. А деньги сродни воде. Сухой год, дождливый… Желая наполнить кувшинчик впрок, вы правы. Но пытаясь держать при себе болота и реки, а равно тучи и туманы? Они живут движением. Только однодневки боятся перемен, только бедные копят, – Микаэле принял трубку, ведь секретарь смог-таки разбудить тех, кому полагалось бессонно и отчаянно искать помощь. – Доброе утро, почтеннейший Симеон Львович. О, ваш возраст отчасти объясняет то, что банкрот вы, а звоню я. Прямо к делу: назовите сумму либо примите неограниченную помощь на срок… скажем, в десять дней. Второе мне удобнее. Приезжайте завтракать, обсудим. О, будьте так добры, захватите с собой знаменитого черного пса. Мой Курт жаждет пообщаться с ним, а я мечтаю наблюдать эту занимательную беседу. Если не секрет, сколько он сулил за собаку? Видите ли, он учит жизни всех, даже меня, а сам не способен украсть носовой платок на службе. Боюсь, вы раззадорили его, и вне службы он… Да, наконец-то рассуждаете здраво, первые ваши слова были резкими. Но я думал о собаке и, предположим, не расслышал их. – Микаэле помолчал. Чуть кивнул. – Позже досконально выверим, кто атакует. О, если б это был я, дело не затянулось бы на три дня. Ах, компенсация… Пес и поиск следа и составляют весь мой интерес в деле.

Микаэле отдал трубку, глядя на неё неодобрительно. Попросил накрыть завтрак в большой столовой. В дверях уже стоял пятнистый от волнения управляющий имения. Вероятно, он только что узнал о своем назначении и проследил, как выдворяют Фрола Всемогущего – это его прозвище вчера упомянул Курт…

– Лавр. Семенович. Лавр. – потея и задыхаясь, кланялся новый управляющий. – Большая столовая, понял вас.

– Мой секретарь за полгода не был обеспечен личным портным, у него нет гардероба, соответствующего протоколу. Три дня на исправление. Учтите пожелания его семьи. Полное одеяние для утренних приемов, включая три рубашки на выбор, извольте доставить сей же час. Любские – неплохие люди, но до смешного манерные. Луи должен переодеться к завтраку.

Сказанное повергло управляющего в дрожь. Микаэле поморщился, уже не сомневаясь: дрессировка людей с некоторых пор стала забавой Фрола, и Луи был его игрушкой. Все знали, но молчали. Платят у князя превосходно, место почетное, а парнишка безродный, ему не привыкать гнуть спину и терпеть скверное обращение. Да и сор из избы… отвратительная пословица, которую многие возводят в ранг закона.

– Для разных работ нужны разные люди. Секретари – редкость куда большая, чем чистые бриллианты в десять карат, а ведь я собираю их не поштучно, а рабочим комплектом. Отчего же мне сложно найти управляющих, коих пруд пруди? – посетовал князь, обращаясь к Луи. – И этот будет воровать. Я не ропщу, такова его природа. Но и ему следует уяснить, где пролегает граница. – Микаэле прямо глянул на Лавра Семеновича. – Не терплю попыток влиять на мое мнение, присваивать моих людей и менять правила в моем доме. Запомните это и не испытывайте судьбу. Вы свободны, Лавр Семенович.

Секретарь судорожно вздохнул, словно его уличили в воровстве. Управляющий удалился, не напоминая о себе ни вздохом, ни словом. Микаэле мельком отметил поведение обоих – закономерное – глядя в окно и нетерпеливо ожидая рассвета. Он тронул связи Лавра и ощутил скуку. Все обыденно: дрожь безмерной жадности и пламя амбиций. После прикосновения к подобному приходится мыть ладони всухую, прогоняя с кончиков пальцев неприятное воспоминание…

Микаэле смотрел за окно с надеждой. Туч нет, золото скоро прольется на парк, на весь город. Недалеко река, высокий берег. Старик гонит первач, используя тот самый куб, привезенный Куки… Раки, пиво и уха в любое утро могут быть поданы.

– Не люблю большую столовую, там эхо, – князь покосился на секретаря. – Луи, а велите заседлать двух коней. Оставлю на вас тягостное: завтрак с Любскими. Обещайте от моего имени помощь, выслушивайте жалобы с вашим неподражаемым долготерпением и торгуйте черного пса. Вам поможет Курт. К десерту вернусь.

– От вашего имени? Как я… – голос Луи пресекся.

Микаэле удалился в смежную комнату, выбрал костюм для верховой езды и быстро облачился. Когда он вернулся, секретарь сидел у стола, дышал тяжело и, кажется, едва смел думать о том, что будет говорить от имени князя и – о ужас! – сидеть за столом вместо князя. Наконец Луи шевельнулся, кое-как взяв себя в руки. Соединился по внутреннему телефону и, заикаясь, попросил седлать. Конечно, конюхов развлек умоляющий тон: «Не сочтите за труд, будьте так любезны»… Стукнула дверь, что-то прошуршало. Князь выглянул в спальню и успел заметить, как удаляется слуга, доставивший вещи для Луи.