Облачный бык

Микаэле убедился, что сын цепко держится в седле и перевел коня в галоп. Досада кипела, щедро приправленная горечью – и оставалась плотно накрыта фальшивым покоем жестов, тона речи, выражения лица… Микаэле молча страдал: разговор получается сухой, хотя пообщаться вживую удалось впервые за три года. В уме князь готовил этот разговор, подбирал слова… и вот, не ложатся в канву, не те они, не те!

Туман холодил лицо, ветки мелькали близко, били по плечу, по щеке… И не получалось ощутить, что воздух сладкий. И в рассвет едва верилось. Кони ноздря в ноздрю пронеслись по дорожкам парка, далее лугом, по опушке сосняка – и снова полем над обрывом.

Два окна блеснули в тумане теплым золотом, словно взглянули с радостью на редкого гостя. Микаэле придержал коня.

– Крыша кривая, – удивленно отметил сын. Огляделся. – Правда особенное место.

Дверь покосившейся избушки с треском распахнулась, из неё вывалился, цепляясь за косяк, Куки. Брата покачивало, было заметно издали, как ходит его горло – будто Куки пьет воздух, а не дышит им.

– О, ты пьян с утра? – Микаэле спрыгнул из седла, бросил повод. Помог сыну спешиться и положил руку на его плечо.

– Как можно? С вечера, – Куки наконец заметил брата. Сощурился, рассматривая Николо. – Уже трезвею. Эй, племяш! Иди, научу жизни. Для начала вот, главное: всегда ври ему, что не умеешь ездить верхом. Нагло ври в лицо. Запомнил?

– Зачем? – опешил Николо, с опаской наблюдая, как незнакомец приближается раскачивающейся, неровной походкой.

– Он посадит в седло впереди себя и будет придерживать, то есть обнимать. Он так и хотел, задумав поездку верхом. Вы оба манерные умники, и оба перемудрили: он не сказал прямо, ты не словил намек.

Куки подмигнул, подошел вплотную и за плечи потянул мальчика к себе, приобнял и сразу отстранил, развернул. Поддел под локти, поднял и повесил на шею князя.

– Два мозглявых идиота. Вас надо учить самому простому. Мики, скажи: рад тебя видеть, сынок. Ну!

– Рад, – смутился князь.

– Теперь дальше: «Я тебя ждал, я тебя не отпущу, ты мне нужен, я думал о тебе каждый день, я тебя очень люблю, малыш». Не мычи, ты ж трезвый. Всегда трезвый, аж плакать тянет, до чего ты несчастен, мой хрустальный князь.

– Я… ты мне нужен. – Микаэле обнял сына, как и требовал неугомонный Куки, который по-прежнему гораздо сильнее и упрямее старшего брата.

– Уже лучше, хотя текст не выучен. Эй, родственники, я рад встрече. – Куки коротко обнял обоих и отстранился, ладонью гоняя перед лицом запах перегара и подозрительно принюхиваясь. – Опять нет времени на уху, Мики?

– Увы, – признал Микаэле.

– Повезло тебе. А вот у меня полно времени, – мрачно сообщил Куки и сел в траву. – А, не важно. Разберусь. Эй, племяш, тебя как звать? Вроде бы Николо. То есть Коля. Хочешь, научу ловить рыбу? Его не успел научить, он вырос.

– Ники намерен заняться делами, – пожаловался Микаэле и сел рядом, привалясь к плечу Куки. – Мы уже обсудили. Он… непреклонен.

– Ты опять не словил намек? Перевожу для умных: сын всю дорогу выдумывал, как поддеть тебя, чтобы надежно остаться здесь. Рядом. Я ж говорю, не смыслите вы в рыбалке. Прикормка, наживка, подсечка, выводка и такое-всякое. Искусство! А он пошел на тебя с гарпуном. – Куки похлопал по траве, собирая росу, умыл лицо. Встряхнулся. Чуть менее хмуро глянул на брата. – Забери лошадок и вали назад, на золотую каторгу. К ночи вернешься, мы как раз наловим рыбы. На одном коне вернешься, понял? Я научу пацана, как надо бежать навстречу и кричать «папа!». Это сложно, но расстараюсь. Наверняка он кричать не умеет, как и ты. И «папа»… спорим, он говорит только «отец»? Тьфу. Сами себе жизнь – вдребезги, в крошево, в пыль. Золотую, мать ее, пыль.

Куки запрокинул голову и завыл, изображая волка. Даже кони шарахнулись! Мальчик смотрел на внезапного «дядюшку» с откровенной оторопью и осторожно, немножко испуганно, улыбался. Микаэле тоже смотрел. Он знал, что чудеса не повторяются, и тем более их нельзя выпросить… Но брат расхохотался, сел удобнее, опираясь на руки и чуть покачиваясь. Сощурился, сосредоточился…

– Рассвет! – провозгласил он и прицелил указательный палец в серость тумана.

Сразу стало понятно, что там имеется розоватый отблеск. Николо охнул, всплеснул руками… теперь и он узнал: Куки – бог этого особенного места, повелевающий пробуждением солнца!

Князь отвернулся и нехотя побрел прочь, в серый туман, в длинный день, полный полезных встреч и многоходовых планов. За спиной грелся рассвет, чтобы в лучший миг, выверенный и согласованный с Куки, превратить реку в поток неразменного золота. Это чудо сегодня принадлежит сыну – целиком. И однажды станет его прекрасным сном. Коротким, но ярким. Хорошо бы, в то время сын мог рассказать отцу о своем сне словами или письмом, запросто. Без посредничества эскиза малыша Василия.

– Если все обойдется, – шепнул Микаэле едва слышно. Поморщился и нехотя выговорил слово, которое для многих в его семье стало приговором: – Артель… определенно, они уцелели. А так хотелось верить в лучшее.