Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого чаньского учителя Сюй-юня

Его Императорское Величество с чувством удовлетворения присваивает монастырю Ин-сян на вершине горы Петушиная Ступня в провинции Юньнань дополнительный титул: «Чаньский монастырь Хуго Чжушэн» («защита государства и взывание к совершенномудрым»). Кроме этого Его Величество дарит монастырю собрание императорской «драконовой»[59] Трипитаки, а настоятелю монастыря – пурпурную рясу, чашу, нефритовую печать, жезл и скипетр. Настоятелю Сюй-юню отныне присваивается титул Великого учителя Фо-цы Хун-фа (безбрежная дхарма буддийского сострадания). Ему предлагается вернуться в горный монастырь и распространять там свет буддийского учения во имя процветания нации и народа ее. Министр внутренних дел получил в связи с этим указание оповестить учителя Сюй-юня об этом императорском указе, дабы учитель принял дары и вернулся в монастырь в качестве его хранителя и проповедовал бы там учение Будды.

Всем чиновникам и местным жителям предписывается неуклонно выполнять этот императорский указ и покровительствовать монастырю. Все противоречащие указу действия с их стороны строго запрещаются.

Моя просьба подарить монастырю Трипитаку была, таким образом, удовлетворена, и теперь все было в порядке. Двадцатого дня я получил письмо от Мяо-ляня из Гушаня. Он писал: «Перевозя Трипитаку, вам прежде всего следует добраться до Амоя. Пожалуйста, оставьте сутры там на некоторое время и немедленно отправляйтесь ко мне на гору Гушань».

В столице буддисты помогли мне получить Трипитаку. Настоятели Чжуань-дао из монастыря Янчжэнь и Вэнь-чжи с горы Фодин в особенности оказали мне огромную помощь по доставке массивного собрания текстов из столицы в Амой. Год заканчивался, и я встретил новый, задержавшись в Пекине.

Мой 68-й год (1907–1908)

В первый месяц той весны я отправился в Шанхай и в Амой благодаря содействию учителей Вэнь-чжи и Чжуань-дао. Прибыв туда, я получил телеграмму с горы Гушань с уведомлением о том, что старый настоятель Мяо-лянь ушел в паринирвану на горе Гушань. В это время монахи всех монастырей Амоя отправились на гору Гушань на церемонию ритуальной кремации тела настоятеля, чья ступа была перенесена в малый зал монастыря до принятия решения относительно места ее упокоения. Я немедленно отправился на гору Гушань, где руководил возведением пагоды и помогал в церемонии прочтения буддийских наставлений усопшему. Я был весь в работе, и на десятый день четвертого месяца, как только закончилось сооружение пагоды, начался проливной дождь, длившийся пятнадцать дней подряд и доставивший всей общине много неприятностей.

На восьмой день следующего месяца после окончания церемонии передачи заповедей бодхисаттвы дождь прекратился. На девятый день погода наладилась, и начали в большом количестве приходить люди, образованные и простые. На десятый день, когда ступу (с пеплом) поместили в пагоду, было расставлено сто столов с вегетарианской пищей на открытой площадке, где все собрались на чтение сутр. После чтения молитв и преображающей пищу мантры неожиданно налетел смерч и поднял всю пищу в воздух, и яркий красный свет начал струиться из ступы, поднимаясь к крыше пагоды. Все присутствующие были поражены. После того как закончились церемонии и мы возвратились в монастырь, начался проливной дождь. Половина останков была помещена в ступу, а другая половина была отправлена на юг в монастырь Цзилэ в качестве священной реликвии.