Обломок молнии

Навстречу ей бросаются двое: Вандышев и незнакомый парень.

— Стой! — кричит Вандышев. — Стой!

Но та как будто не слышит, топает себе мимо.

За спиной резко хлопнула калитка. Ксана обернулась: из калитки выбежал приземистый человек с тяжелой жердиной в руках. Перемахнул через канаву — и бегом к Вандышеву. Ксана взвизгнула:

— Леня! Обернись!

И закрыла лицо ладонями… Когда отдернула ладони, увидела, как тот орудует своей жердиной: жердь вращалась как заведенная. Незнакомый парень изловчился, ухватил было другой конец жерди, не повезло, упустил. Тут же получил гулкий удар по спине.

Долговязый Вандышев подскочил, цепко схватил того за кисть, с силой вывернул локоть. Тот коротко взвыл, выпустил жердь, повалился…

Тут только заметила Ксана, что женщина с мешком уже далеко. И как раз собирается свернуть в один из прогонов… Со всех ног Ксана кинулась вдогонку. По улице с двух сторон бегут: справа тот самый, но без дубины, за ним — Вандышев, а слева — участковый Гуськов и еще двое.

Не раздумывая, Ксана бросилась между заборами. Неужели успела перелезть куда-нибудь, спрятаться?!. Ушла! Не может быть!.. Слева, у забора, высокий кустарник. Если не ушла, то там. Где же еще?..

Ксана подбежала. Так и есть: прижалась к забору, лицо до самых глаз платком замотано, глаза — злые блестящие щели. Зашипела:

— Ах ты, змея рогатая… Чего тебе надо?! Отзынь, говорю. Чтоб тебе сдохнуть!

Она замахнулась на Ксану, но подбежал тот самый, только без жерди. Увидел тетку, забормотал:

— Дура! Мешок брось, говорю, дура!

Тетка суетливо стала выпутываться из лямок, мешок шлепнулся на траву.

— Стой! Стой!

Подбежал участковый Гуськов, за ним Вандышев и еще двое парней.

— Ну, здоровы бегать, — усмехнулся участковый. — Мешочек-то подберите.

— Мешок не мой! — взвизгнула тетка.

— А чей же?

— Я почем знаю! Иду, гляжу — лежит!

— Так. А вы, гражданин Сысоев, куда бежали? И дрались зачем?

Тут только узнала Ксана повара Сысоева. Ну и ну!

Повар собрал губы, причмокнул огорченно:

— Думал, женщину грабят, ну и…

Он замолчал, покосился на тетку, снова причмокнул.

— Да это же Лизавета, жена его.

— А от нас бегали зачем? — спросил участковый.

— Думал, хулиганы какие…

— Что же, составим протокол, — участковый пнул носком сапога раздутый мешок. — Тут же, на месте, и мешочек вскроем.

Он вынул блокнот, кивнул одному из парней.

— Давай, Дима, действуй.

Парень подтянул к себе мешок, резанул ножом по бечевке, мешок скособочился, и на траву выпала мороженая куриная тушка.

— Номер один, — усмехнулся Вандышев. — Дима, открывай счет.

Парень вынимал одну курицу за другой…

Вандышев подошел, встал рядом с Ксаной.

— Устала? — Он положил ей руку на плечо.

— Я? Нет. Совсем не устала!

Она подняла к нему лицо, разглядела сразу все: спутанные длинные волосы, нос длинный и какой-то серьезный, насмешливые серые глаза. На щеке царапина страшнющая, ворот разорван так, что рубаха надвое распадается.

— Здорово попало? — участливо спросила она.

— Мне? Нет. Совсем нездорово.

Оба рассмеялись. Вандышев похлопал ее по плечу, качнул легонько, обнял, притянул к своему боку. Бок был костлявый, но Ксана, уж так и быть, вытерпела.

— Шла бы ты домой, — сказал Вандышев.

— А рация? Рация ведь там валяется.

— Верно. Я сам за ней схожу…

Парень запихал куриные тушки обратно в мешок, туго затянул бечевку.

— Вот, Сысоев, ты и попался. — Участковый вздохнул с облегчением. — Давно на тебя смотрю, да ведь непойманный не вор? А теперь вот взяли с поличным. Что, не ждал?

Сысоев скосил глаза в сторону, молчал, переминался. Парень вытянулся перед участковым, отрапортовал:

— Товарищ лейтенант! Докладываю: операция по поимке расхитителей народного добра повара Сысоева и его жены Сысоевой Елизаветы успешно завершена. В мешке обнаружено: кур — двадцать одна, бараньих окороков — четыре, индеек — две штуки.

Парень щелкнул каблуками, отступил.

— Спасибо, ребята, — участковый пожал всем руки. — Еще что обыск покажет. На квартире немало интересного найдем, не сомневаюсь.

Судомойка Лизавета взвыла в голос, но тут же прихлопнула ладонью свой рот.

— Пошли, — скомандовал участковый.

Процессия двинулась по улице. Уже выгнали коров, пастух щелкал кнутом. Женщины с ведрами на коромыслах оборачивались, громко переговаривались. Ксана шла рядом с Вандышевым.

— Ну, куда ты? — усмехнулся он. — Говорю, иди спать!

— Вот еще! — заупрямилась Ксана. — Как на заборе сидеть, мерзнуть, так мне, кому же еще. А как самое интересное, сразу «иди спать».

— Маленьким надо спать. — Вандышев шутливо потянул ее за косичку.

Ксана отстранилась.

— Я не маленькая. И вообще вам без меня не обойтись. Я свидетельница. Вот, например, Лизавета говорит, что мешок на дороге нашла. А я видела, как она с этим мешком из дому вышла. Вот.

— Ну, положим, что она с этим мешком из дому вышла, мы все тоже знаем.

— А откуда? Откуда?

— А как же. Из сообщения нашего первого номера, того самого, что на заборе сидел, наблюдал, а после храбро преследовал преступников.

И все вокруг рассмеялись. Не смеялся один только лейтенант Гуськов. Обернулся, строго взглянул на Ксану.

— Так она и была «первым»? — спросил он Вандышева.

— Она.