Обломок молнии

— Да! Совсем особая атмосфера, рай для женщин. Ты и представить себе не можешь, как скучно, серо мы живем. Да что там говорить! — Она вздохнула. — Как тут мой Вениамин, не знаешь? Я ведь просила присмотреть!

Рогожина шутливо погрозила пальцем.

— А как же! Я не забыла, — в тон ей ответила Вероника Павловна. — Я знаю про Вениамина Тихоныча решительно все! Во-первых, он вечерами бывал всегда дома. Это совершенно точно. Читал, ходил по квартире. Только вот удивляюсь: почему-то все подходил к холодильнику и что-то ел. Не знаю, яйца, что ли? Или конфеты?.. Что-то маленькое… Откроет дверцу, возьмет, съест и ходит по комнатам. Через минуту опять хлоп дверцей и опять что-то съест. Пожует, пожует и за стол, листает что-то там…

— Вот как!

Рогожина подняла свои толстые округлые брови, озадаченно похлопала глазами.

— Интересно. А откуда ты это узнала?

Вероника Павловна расхохоталась.

— А бинокль? У Юрки великолепный полевой бинокль! Стащила у него, а ваши окна как раз напротив!.. Вообще, оказывается, страшно интересно смотреть в бинокль. Во всех квартирах такая разная жизнь!

Теперь хохотали обе.

Рогожина хлопнула себя по бокам:

— У меня, представь, имеется подзорная труба!.. Ой, не могу! Ты просто уморила меня! Представь, подзорная труба, старинная, антикварная. Длиннющая, вот такая! Вся в перламутре! Там что-то починить надо, но я все равно вечером испробую. Обязательно испробую! Ну, пока! Мне за кофе надо…

Рогожина неуклюже повернулась, переваливаясь, затопала к магазину.

«Парижанка», — ехидно подумала Вероника Павловна. И вдруг крикнула вслед:

— Погоди! Я еще тебя не поздравила! Забыла совсем…

Рогожина остановилась, обернулась.

— С чем это?

Вероника Павловна легко, красуясь, подошла к подруге.

— Поздравляю! Книга Вениамина Тихоныча уже вышла…

— Книга?!

— Да. А разве ты не знала?

— Не-ет, — ошалело протянула Рогожина.

Помолчала, соображая.

— Вот ехидный какой. Ничего и не сказал. Небось у него теперь денег куча.

— Да уж не без этого. Книга толстая. Мне показывал Алексей. Постой, как, бишь, называется? Исчисления… Исчисления… Да ты ведь должна знать?!

— М-м… Исчисления?.. Многочленовые.

— Нет, нет… Дифференциальные… Нет… Словом, какие-то там исчисления.

— Ах, милая, почем я знаю, какие там исчисления. — Рогожина вконец расстроилась. — Боюсь, что все «исчисления» уже попали в какой-нибудь фонд. Фонд мира или там фонд научных открытий. Уже случалось!.. Ну ладно. Посмотрим! Так я за кофе.

«Все-таки странно, — думала Вероника Павловна, глядя ей вслед. — Не знать, над чем работает муж. Хоть заглавие-то знала бы. Ха-ха! Вот тебе и Париж! А денежки, конечно, ухнули. Вениамин Тихоныч, он ведь, кажется, идейный! Без шуток».

В магазинах еще совсем немного народу. Час довольно ранний. Вероника Павловна посещает магазины только в это время — когда хозяйки еще заняты уборкой, возней с ребятишками. Все продукты хорошо видны, все прилавки к ее услугам. Продавщицы не сводят глаз с элегантной покупательницы, продавщицы полны готовности услужить.

— Десяток антрекотов. Пожалуй, курицу взвесьте. Вон ту.

— Возьмите эту. Посмотрите, кругленькая.

— Хорошо. Антрекоты свежие?

— Только что привезли! Посмотрите сами, какие!

Веронику Павловну тут знают: приятная покупательница. И немелочная. Девушки-продавщицы украдкой рассматривают покрой пальто, перчатки, легкие венские сапожки, шапочку. Она неторопливо переходит от прилавка к прилавку, наполняет свою сумку. Но не слишком, чтобы не перегрузить. Тяжести таскать вредно.

Скорее домой, освободиться от продуктов. Затем небольшая прогулка уже налегке. Предлог — покупка туалетного мыла и пары шерстяных носков для Алексея Петровича. Все это не спеша, любуясь белыми сверкающими ветками, вдыхая снежный запах мягкой зимы.

Наконец дома. Ага! Мы разрумянились! Совсем другой вид. Уже не перезрелый персик, а крымское яблочко… Теперь легкий мини-обед, чашка бульону с кусочком чего-нибудь такого. Может быть, рюмка коньяку? Так, совсем чуть-чуть? Не стоит. Крошка, воздержись, ты рискуешь отяжелеть… Тем более завтра в гости к Старцевым. Именины. Уж там придется.

Третий час. Надо что-то сготовить. Скоро придет муж, приедет Юрик… Что же, небольшая возня на кухне. Вероника Павловна любила готовить еду. Наконец все. Можно отдохнуть, почитать… Итак, «Месть магараджи», переводной роман, издание 1886 года. «На чем, бишь, я там остановилась?.. Да, значит, в гарем пробирается таинственный дервиш, он-то и есть магараджа. Франческа, конечно, сразу узнает, она в ужасе. Забавно. Что-то будет дальше?..»

Часы в столовой бьют пять. Смеркается. Она включает свет и читает, читает. Потом книга валится из рук, Вероника Павловна натягивает на плечи пуховый плед и крепко засыпает. Просыпается не сразу. В дверь звонок за звонком. Это приехал Юрик.

— Боже мой, Юрик! Оброс, похудел!.. Хоть бы позвонил, я уж беспокоиться начала…

— Неоткуда звонить было, понимаешь, мама, это не дача, а халабуда какая-то, прямо в лесу! Закоптел совсем у печки. Электричества нет, как вечер, так беда! Виктор привык, ему хоть бы что…

— Господи, как же вы занимались? Ведь послезавтра экзамен?