Облунение

Куплю билет до станции конечной.
И в замяти вокзальной суеты
Да будет наша память человечной.
А это значит, человечны мы.

Да будут обретения светлы

Потерями победных поражений.
Да будет нам легко от унижений
И душно от полушной похвалы.

Когда в овеществленной нищете

Царящая холопствует прислуга,
Да будет многолюдно друг без друга
И очень одиноко в тесноте.

И в перекрестье наведенных глаз,

Где взглядов изготовленные луки,
Да будут не обманчивы для нас
Рукопожатьем связанные руки.

«Пекутся на воде слова о доброте…»

Пекутся на воде слова о доброте.
Когда бесцельна ложь. Но с целью бескорыстие.
Когда не те друзья. И недруги не те.
И долгожданный дождь не омывает листья.

Затем перестают всерьез воспринимать:

Имущий — подает. Берущий — обещает.
И грубым полотном застелена кровать,
Где пьют твое вино. И им же угощают.

И вкусное сулят. И круглый, как дурак,

Опять разинут рот в предчувствии удачи.
Обещанного ждут, как рубль — за пятак.
Когда предъявлен счёт, составленный из сдачи.

На всё своя пора и истины момент.

Но сколько бы добра во зло не обещали,
Есть собственное «Да»
И собственное «Нет».
Как горечь — для побед.
И сладость — для печали.

«Я на Земле транзитный пассажир…»

Я на Земле транзитный пассажир.
И жизнь себе на время одолжил.
А, имя от рождения меняя,
Стихи пишу, как будто вспоминаю
Увиденные в прошлом миражи.

Мигель де Унамуно и Вийон,

Десятки неизвестных мне имен —
Мои единокровные собратья.
Чего во имя. И чего не ради —
Я с вами одиночеством скреплен?

В глаза мне удивленно посмотри,

Единоверец мой, Аль Маари.
Все тот же мир: и запахи, и краски,
И лицемеров вежливые маски,
Как запертые двери изнутри.

Аль Маари, порвем календари.

Нет тлена, если жизнь самосожжение.
И пламя опрометчивых решений
Обугленною строчкой озарит.

Когда немые в голос говорят,

И души одинаково горят,
Мы все обречены на откровение
Жить в новом обрамлении лица.
И мучаться, не ведая конца —
Как тени от своих стихотворений.

«Я с тобой, любимая…»

Я с тобой, любимая,
Словно в светлой гавани,
Где зеленоглазые зАводи у скал.
И тебе бы песни я
Пел, придя из плавания,
И подарки разные в воду опускал.

В перламутрах лаковых

Руки твои искренни.
Ах, мужчины, как же мы поздно узнаем:
Пена одинакова. Но всегда единственна
Женщина, которая вышла из нее.

«Осенний лист, озябнув, пожелтел…»

Осенний лист, озябнув, пожелтел.
Под ветром задышал и закружился.
А мне вчера отец живой приснился.
И я с ним расставаться не хотел.

Мы шли вдвоем по травам полевым

И были неразлучными как будто.
Я не хотел, чтоб наступило утро.
Но мало ли, что хочется живым…

«Нашей памяти камеры…»