Обман

— Повтори еще раз, — злобствую я. — Только учти, это будет последнее, что ты скажешь перед затяжным курсом общения со стоматологом, челюстно-лицевым хирургом и проктологом. И, кстати…

Что кстати я не успеваю сказать, потому что за спиной маячит ярко-желтое пятно.

Подозрительно похожее на мою адскую козочку.

Только… если бы она вдруг скинула свою козью шкуру, почистила копытца и натерла до блеска рожки.

Девушка, которая стоит в коридоре, очень похожа на мою Мольку. Но она вся такая… охуенная, что я, не глядя, выпихиваю Туалетного утенка за дверь на площадку. Пусть там пока поживет, споет прощальную песню зубам и ровному носу.

Это все-таки Молька.

Такая высокая, с широкими бедрами пышной грудью в низком декольте, осиной талией и кожей цвета спелого персика. Желтое платье струится по ее ногам, и пока она идет ко мне, я буквально исхожу слюной, как полный придурок, потому что эти ноги — самое бесконечное, что я видел в жизни. Они такие… поджарые, но не сухие. И вся она слишком аппетитная, потому что у меня начинает реально урчать живот от потребности вцепится в нее зубами.

Ну а лицо. На ней словно и нет макияжа, но глаза темнее обычного, а я готов задерживать дыхание от каждого взмаха ресницами. И намотать на кулак эти гладкие каштановые волосы, чтобы притянуть для поцелуя.

Я же ее правда съем.

И я не знаю женщины красивее.

— Дай я сожгу твою козью шкуру, — бормочу первое, что приходит в мой ослепленный мозг, а в ответ Молька со всей силы топает ногой.

— Ты! Ты! Да кто тебя звал?!

— Я пришел, как договаривались… — туплю я, совершенно убитый видом сверху вниз в ложбинку ее декольте. Умная, красивая, страстная. Женюсь. Прям завтра.

— Я уже нашла жениха, — психует Верочка, и распахивает дверь, за галстук втягивая обратно Туалетного утенка. — Вот, знакомься, Егор — мой жених.

— То есть… вот это все… — Эту ересь даже вслух произносить не хочется, но только проговорив ее вслух, я пойму, что не схожу с ума, и все это происходит на само деле. — То есть ты стала красоткой ради вот этого?!

Не ради меня и не для меня?!

— Я всегда была красоткой, — спокойно, как удав, заявляет Молька, и в ее взгляде я вижу неприкрытый вызов моему терпению. — Всегда была такой. Уверяю, Мистер Протри глаза, я не стала бы делать пластику даже чтобы увидеть верхний предел вертикального растяжения твоего лица.

Что она только что сказала?

Мы смотрим друг на друга, как два идиота, потому на этот раз адская козочка переиграла саму себя — сказанула от души какую-то хрень, а теперь думает, как я должен ее расшифровать, чтобы понять высокопарный слог.

Но это все ерунда, потому что на повестке дня другой животрепещущий вопрос: какого, блин, хрена она скинула свою козью шкурку для бесхребетного млекопитающего, которое, кроме всего прочего, выдает за своего жениха?!

Правда, думать я сейчас вообще не могу.

Ну правда: как тут думать и анализировать мотивы ее бестолкового поступка, когда перед тобой такая красота, что хоть хватай, забрасывай на плечо и уноси в свой драконий замок, чтобы вытрахивать из нее дурь.

— Ты здесь лишний, — внезапно подает голос эволюционировавший початок кукурузы, и даже задирает подбородок.

Ты что, придурок, правда думаешь, что этого достаточно, чтобы догнать меня в росте?

— Еще щеки надуй — и вылитый «пионер — всем пример», — ворчу я.

Проблемы нужно решать по мере их поступления, а сейчас мне просто необходимо избавиться от «жениха», потому что любопытная козочкина родня уже начинает скапливаться в узком коридоре квартирки ее родителей. Объясняй потом, почему тут вместо меня солирует залетный гастролер погорелого театра.

— Ну-ка выбрось гадость из рук, — пытаясь улыбаться маме моей умницы, и одновременно выбрать из цепких лап козочки галстук Туалетного утенка, сквозь зубы цежу я.

— Да кто ты вообще такой, — возмущается она, но, что характерно, тоже шепотом. — В твоих услугах больше не нуждаюсь.

— Да мне в общем плевать, в чем ты там нуждаешься. Сейчас вытравлю тараканище — и мы с тобой доиграем спектакль. Кстати, очень советую хорошенько насидеться на своей аппетитной заднице, потому что на этот раз ты меня довела до ручки, и я не собираюсь спускать с рук откровенное издевательство над моими самыми искренними побуждениями.

Пока Молька пытается понять, что к чему, я замечаю на тумбе, под всеми моими букетами, ушко ножниц. Быстро выхватываю его и в один выразительный щелчок отрезаю галстук у самого узла. Молька выкатывает глаза, разглядывая вяло поникший в ее руке «язык», Туалетный утенок начинает подозревать, что в этот раз ему точно не уйти живым, и делает шаг к двери.

— Егор, вы уже уходите? — хлопает глазами будущая теща.

Я собираюсь сказать, что он не уходит — он улетает в космос на ближайшие пару жизней, но тут это недоразумение открывает рот и выдает:

— Нет, я как раз хотел попросить Веру… Эмм… Хотел попросить ее… стать моей женой.

И, хоть огрызок галстука смешно топорщится на фоне его рубашки, Тараканище сует руку в карман пиджака и достает оттуда коробку. Берет Мольку за руку и стройным речитативом строчит: