Обман

— Ты знаешь, что нам было хорошо вдвоем. И знаешь, какую непростительную ошибку я совершил, поддавшись на условности общества и ультиматум моей семьи. За этот год не было дня, когда бы я не пожалел о случившемся, и только страх быть отвергнутым удерживал меня на расстоянии. Но ты… В моей жизни не было женщи…

Он, конечно, не успевает закончить, потому что я отодвигаю козочку плечом и жестко сжимаю нос умника двумя пальцами. Прямо до приятного хруста. Оказывается, звук вопящего соперника почти так же приятен, как и стон кончающей женщины.

— Видишь ли в чем дело, кузнечик голубых кровей…

Он выпучивает глаза, а я киваю, мол, ты думал, я не разузнаю, что ты такое?

— Так вот: Вера никак не может стать твоей невестой, потому что вчера мы подали заявление в ЗАГС. А она меня так любит, так любит… что не хочет ждать положенный месяц, так что через недельку — максимум — мы станет мужем и женой.

— Что ты несешь?! — шипит моя адская козочка.

— Что? — раздается за моей спиной дружный хор родственников.

— Что? — гундосит Туалетный утенок, глядя на меня заплаканными от боли глазами.

Я молча беру у него коробку, открываю — и, скривившись, сую Вере под нос более чем скромное кольцо.

— Ты правда встречалась вот с этим? Молька, разочаровываешь.

Хотя, после феерического превращения гусеницы в бабочку, она больше никогда и ничем не сможет меня разочаровать. Сейчас закончим сцену — и в ЗАГС, а потом дам задание юристам, чтобы устроили нам быстрый брак без всяких формальностей. Ну а гражданскую церемонию проведем как положено: с платьем и подвязкой, которую я зубами стяну с ее ноги.

— Никогда в жизни не выйду замуж за человека, который интересуется только фасадом, — фыркает Молька.

— Сказала девушка, которая пускает слюни на мой зад, — не теряюсь я. А что, даже забавно с ней пикироваться, у меня в жизни не было девушки, которая даже бабскую истерику превращает в шедевр ораторского искусства.

— Ничего подобного, — морщит нос козочка.

— Правда? — Я заталкиваю коробку с кольцом в рот все еще громко охающего Егорки, и на чистой интуиции интересуюсь: — Тогда покажи заставку телефона. Что у тебя там?

Котик? Мопс? Сердечки-звездочки? Задница твоего без пяти минут мужа?

Судя по тому, как Бледная молька стремительно превращается в Прекрасный цветущий мак, я попал в яблочко.

Глава двадцатая: Вера

Вот свалился же на мою голову этот Червинский!

Все так хорошо шло: я позвонила Егору, прикинулась девой в беде, сказала, что ему нужно притвориться моим спутником на один вечер и он без всяких условий согласился.

Правда, когда сегодня появился на пороге моей квартиры, я с минуту пыталась вспомнить, за что же я в него влюбилась. Ну серый же. Абсолютно посредственный. И улыбка дурацкая, и эти его манеры словно из учебника для младших школьников.

А потом вдруг поняла, и порядком обалдела от открывшейся мне истины.

С Егором как раз все «так» — он остался тем, кем был год назад. Просто сейчас, хоть умри, я не могу не сравнивать его с Червинским. А это все равно, что поставить в один ряд спортивную «Ламборджини» и велосипед «Орленок»: разные весовые категории.

И, конечно, Егор не может затмить собой моего «прошлого жениха», и я с тоской жую лист салата, пытаясь убедить себя в том, что на безрыбье и карась — соловей.

Ну а потом появляется Бабник — и тихие унылые посиделки превращаются в «Дом-2».

Но самое ужасное то, что у меня в самом деле фотография Червинского на заставке. Та самая, которую я тыкала под нос его младшей сестре.

Ну а что? Имею право смотреть на красивые мужские телеса.

Пока я придумываю достойный ответ — все-таки нужно отдать должное — Червинский не дурак, когда хочет напрягать извилины — Марик перехватывает Егора за загривок и пинком выставляет обратно за дверь.

— А вдруг сбежит? — язвлю я. — Как же ты тогда будешь доказывать мужественность и метить территорию?

— А я хочу, чтобы мальчики тут репки начистили, — воинственно отзывается Наташа. И даже уверенно прокладывает путь вперед, расталкивая моих бесконечных тетушек, кумушек, сестричек и бабок.

Наташа вообще большая любительница смотреть смешанные единоборства, говорит, что это — лучшее средство от инфаркта.

— Я дам вам контрамарку в первый ряд, — заговорщицки шепчет Червинский, а потом, спохватившись, берет с горы цветов милый букет из ромашек, и вручает его с видом принца на белом коне. — Вы моя самая любимая сестра Веры.

Вот же засранец!

— Верочка, выходи за него замуж, или ты дура, — заявляет Наташа.

Марик хитро играет бровями, а я подавляю пожелание отхлестать его по наглой физиономии огрызком галстука. Хоть на что-то сгодилась бы нелепая шелковая тряпка.

Но Червинский уже в образе: вручает цветы моей маме, отвешивает комплимент ее новой прическе — черт, а ведь даже я не сразу заметила! — представляется моим родственникам, выразительно и четко озвучивая свою профессию:

— Марик Червинский, владелец «Альфа-Строй».