Обман

Но сейчас я слишком сильно хочу свою наглую непрошибаемую Мольку.

И поэтому переворачиваю нас, меняя местами. Теперь я лежу на спине, а Молька за секунду усаживается сверху, продолжая энергично трахать меня рукой, распиная своими невозможно развратными глазами. Она не стесняется быть голой и пошлой, а я дурею. В котоырй уже раз рядом с ней.

Еще несколько резких движений рукой — и я подхватываю Веру под руки, приподнимаю над собой.

Перекрестная борьба взглядами.

Наши тяжелые дыхания в унисон.

Порыв ветра, который прошибает меня насквозь тонким, едва уловимым ароматом ее духов — горячей корицы со сливками.

Хочу отодрать эту милую развратную женщину, а завтра все-таки взять ее в жены. Пусть пока и не официально.

Я в одно движение насаживаю Веру на свой изнывающий член.

Мы стонем в унисон.

Спаиваемся там, внизу. Именно в этот момент становимся одним целы на веки вечные.

Вера укладывает ладони мне на грудь, елозит задницей над моими тугими яйцами.

Блин же!

Я снова приподнимаю ее и снова насаживаю до основания.

Сгибаю ноги в коленях, и она послушно откидывается назад, позволяя мне крепко держать ее за плечи. Она приподнимается — я жестко толкаю ее обратно. Уверенно и сильно, зная, что она принимает меня в свою тугую влагу с такой же безумной потребностью, что и у меня.

Мы расходимся и сходимся.

Встречаемся грязными шлепками, стонем, раскалываемся и снова становимся одной постоянной величиной.

Я беру ее глубже, сильнее, почти теряя контроль над всем.

Пусть мир хоть сгорит прямо сейчас — я не смогу с ней расстаться даже на секунду.

Я чувствую оргазм на маленьком клочке чудом уцелевшего разума. Чувствую, как член напрягается внутри, становится больше и Вера вбирает в себя все, громко рассказывая, что кончает от того, какой я офигенно большой и твердый, и как меня много внутри нее.

Это лучше, чем финальный свисток, и поэтому у меня больше нет ни единой причины сдерживаться.

Она так сильно сжимает мой член, словно хочет выдоить всего, забрать каждую каплю.

Я в раю.

В нашем с ней раю.

Что делают люди, после того, как у них случился фантастический секс на пляже? В книгах лежат в обнимку, о чем-то мило болтают. В фильмах камера обычно просто уходит в закат. Я никогда особо не задавался мыслью, почему. Тысячу раз ездить на всякие курорты, но вот так получилось, что мой первый секс в песке случился именно с Молькой.

И в самый романтический момент, когда парочка насытилась друг другом и пришло время о чем-то мило шептаться…

В общем, пока я усиленно думаю над тем, из каких мест, кроме задницы, буду сегодня выковыривать песок — и не факт, что только сегодня — Молька испуганно шепчет мне на ухо:

— Червинский, знаешь… кажется, по мне что-то ползет.

— По спине? — уточняю я, сдерживая улыбку, потому что как раз глажу ее кончиками пальцев.

— Ага, ниже правой лопатки. — Верочка сосредоточенно сопит, а потом, сглатывая, задает еще один вопрос: — А здесь водятся всякие… ну, ядовитые змеи и жуки.

— Лягушки, — подсказываю я, чуть ускоряя движение, и Молька еще крепче прикипает ко мне. Я бы сказал, что она даже во время оргазма так ко мне не липла известным местом, как сейчас с перепугу. Слышишь, Семен, надо постараться еще разок впечатлить девушку.

— Правда? — совершенно серьезно переспрашивает Молька.

— Я точно не уверен, но если ты полежишь спокойно пять минут, могу проверить.

Мои глаза давно привыкли к темноте, поэтому ее лицо сейчас — такой особенное.

Перепуганное и еще румяное после секса. Просто загляденье. И еще эти крупинки песка на коже.

Да, Сеня, я в курсе, что баран и не надо было городить огород, а взять ее разок, пока у нас все так хорошо складывается. Так сказать, отшлифовать наши мирные переговоры. Но я вот задом чувствую — тем самым, где привезу домой столько песка, что хватит на пристройку к дому — что вся наша с Верой жизнь такой и будет: даже в старости, когда у нас выпадут зубы, будет стараться укусить друг друга. Вставленными челюстями.

Вера осторожно перекатывается на живот, пока я громко соплю и делаю вид, что разыскиваю несуществующую лягушку.

— Бля! — непроизвольно вырывается у меня, когда из темноты на меня смотрит пара глаз.

Вера, словно солдат после команды «В атаку!» вскакивает на ноги меньше, чем за секунду, при этом покрывая меня песком из-под своих… копытцев.

— Убери ее от меня! — орет так, что после этого у меня не остается никаких сомнений — сегодня мы точно станем изюминкой развлекательной программы, если только нас не спалили парой минут раньше. — Я боюсь лягушек! И вообще! Меня тошнит по утрам! Я беременная! Меня нельзя кусать!

Я уже открывать рот, чтобы посмеяться, но та пара глаз никуда не делась.

Перебирает лапами прямо в нашу сторону.

Восьмью. Мохнатыми. Лапами.

Да, я взрослый мужик. Я могу в зубы дать, могу штангу на сто кило запросто от груди пожать, и обучен рукопашному бою, и вообще — скала.

Но я до усрачки боюсь пауков.

Откуда на песчаном пляже трехметровый паук?!

Я потихоньку, чтобы не потерять свою мужественность, отступаю вслед за Верой. А когда наталкиваюсь на ее плечо, шепотом говорю: