Обман

Валентин Сергеевич всегда гордился своим чутьём. Не было случая, чтобы оно его подвело. Расчёты расчётами, но интуиция тоже весьма полезная штука. А уж в его-то деле… Там взгляд исподлобья, тут бровь приподняли, а завтра, глядишь, — в стране переворот. До этого, конечно, нам далеко, ещё предыдущий до конца не расхлебали, но до выборов, между прочим, меньше, чем полсрока осталось. Опять партийная возня началась. Делу это только на пользу, клиент косяком идёт, но и ухо надо держать востро. А что-то все же было такое… не то? Причём такое ощущение, что дело не в фирме, в нем лично. Наезд очередной? Не похоже. Тут все происходит быстро, всерьёз и грубо, не рассчитал вовремя, не подстраховался заранее — даже испугаться как следует не успеешь. Нет, тут другое. И Гришка, похоже, что-то такое чувствует, задумчивый последнее время ходит. Поговорить бы с ним, но хорошо ли это — первому заму свою неуверенность демонстрировать? Сначала надо самому разобраться.

Ответ пришёл к нему во время чтения очередной лекции и оказался простым, как дважды два. Нет, не зря, не зря он горбатился на студентов, не зря аспирантские лекции готовил. Знание — сила. Сегодняшняя лекция была про связь экономики с политикой, про взаимное влияние, перетекающие нюансы и правильные оценки. Он как раз приводил в пример печальную историю НЭПа, даже схемку на доске рисовал. Тут его и осенило. Чуть мел не выронил, ещё чего не хватало.

А так задуматься, все и сойдётся. Заказ недавний, расчёт финансового положения некой… хм, фирмы (читай: партии), с перспективами, со слабыми местами. Результат его самого в восторг не привёл, а разве ж тут кому объяснишь, что он, лично Валентин Сергеевич, тут ни при чем? Гонцу с плохой вестью ещё когда голову рубили. Скифы, что с них возьмёшь…

Но это лечится. И тоже есть классический пример. Что делал дедушка Ленин, когда ему не нравилось на родине? Правильно, ездил в Европу. Париж, Женева, Баден-Баден… Прокатиться, проветриться, отсидеться годик-другой, а там, глядишь, с новыми силами. Точно. Как раз на Рождество они с Ариной поедут навестить Митьку, заодно можно будет тихонечко почву подготовить, синекуру себе подыскать… А там, глядишь, оно и рассосётся. Может, и вообще ничего нет, просто нервы сдают. Возрастное. Средневозрастное предкризисное. Ничего. Он напряжётся немного и все рассчитает. Он справится. Вот, кстати, скоро будет это думское сборище, всякой твари по паре — там можно будет закинуть пару удочек, заодно и идейку проверить.

После истории с карточкой Марина перестала заходить в дорогие магазины. Не то чтобы она чего-то боялась — Гриша объяснил ей, в чем там было дело с подписью, — но просто удовольствие пропало. Как вспомнится, до чего она в тот раз перепугалась… Зачем это надо — нервы себе трепать. Кроме того, все то же самое можно купить на вещевом рынке, и при этом гораздо дешевле. Да и деньги у неё теперь были. Муж, услышав страшный рассказ, озаботился и обеспечил её толстой пачкой пёстрых бумажек.

— На всякий случай, дорогая, — сказал он, передавая Марине пачку. — От греха, так сказать.

Поэтому за платьем для новогоднего вечера Марина отправилась на привычный, знакомый вещевой рынок. Она знала (ещё в прошлой жизни присмотрела) там пару ларёчков, где продавали как раз то, что нужно. Вечерние платья. И очень красивые были, между прочим. Она ещё мечтала — вот, когда-нибудь… В шкафу, конечно, были Аринины платья, и они тоже были красивые, и уж наверняка дорогие, но все чёрные, как на подбор. И длинные. И даже если открытые, то все равно какие-то строгие, почти монашеские. А Марине хотелось чего-нибудь праздничного, яркого. Ей нравился красный цвет или фиолетовый — очень нарядно, если правильный оттенок найти. И блеска должно быть много, и плечи открытые — это же Новый год.

А для неё это будет ещё и Новая жизнь. Потому что после этого вечера она собиралась сказать Вале все, как есть. Ну, то есть не совсем все, про то, что она не Арина, она никому говорить не собиралась, по крайней мере сейчас. Может быть, потом она Грише и расскажет, но только если будет совсем уверена. А пока она только скажет, что Гриша любит её, она — его, им хорошо друг с другом и они хотят быть вместе навсегда. И он, как честный, нет, как порядочный человек, не должен мешать их счастью. Тем более, что ему совершенно все равно — есть у него Арина или нет. А она ещё молодая, у неё жизнь, и вообще. А при разводе ей много не надо, и квартира у Гриши своя.

Конечно, было бы хорошо говорить мужу все это не одной, а прямо с Гришей вместе. А ещё лучше — если бы он сам это сказал, как мужчина мужчине. Марина пока не обсуждала с ним этот щекотливый вопрос. Не до того было. Можно будет на празднике намекнуть. Ещё и поэтому она должна быть совершенно неотразимой на новогоднем балу. Чтоб Гриша не мог, ну просто не мог от неё отказаться. И платье в этом деле — не последняя вещь. Может, не надо красное? Это очень вызывающе, а надо быть какой-нибудь такой… нежной. Лучше голубое. И цвет этот ей очень идёт. Как всем блондинкам.