Обман

В Лестере было тепло, накрапывал дождь, сквозь облака робко проглядывало солнце, которое много чего обещало, но ничего не приносило. Они добрались до места назначения раньше, чем предполагалось, так что у них еще оставалось немного времени побродить по окрестностям. Стоя на Боу-Бридже и глядя на воду, они держались за руки, спрятав их под умышленно наброшенной шалью. В словах не было необходимости. Миссис Туше казалось, что они обе дышат в унисон, и у обеих грудь вздымалась и опускалась в едином ритме, и в таком же едином ритме у них пульсировала кровь в жилах, словно у них был один организм. Объятая счастьем, она даже рискнула предположить: а что, если в молчании они и думали об одном и том же?

– Ну, это вряд ли. Если только ты не думаешь о Ричарде Третьем!

Миссис Туше промолчала. Она думала вовсе не о Ричарде Третьем.

– Еще в школе я все никак не могла понять, зачем он пошел на Босуорт после того, как сковырнул шпорой камень! Ведь старушенция его ясно предупредила, что в следующий раз, когда он будет переезжать через Боу-Бридж, то лишится головы – так оно и случилось! И если бы он прислушался к предупреждению старухи, он бы никогда не отправился в Босуорт и не погиб бы там, и его голова не треснула бы как орех на этом самом мосту. Почему же он ее не послушал?

«Ты меня любишь?» – подумала миссис Туше. И сказала:

– Мужчины никогда не слушают старух.

20. Боу-Бридж-Хаус

Боу-Бридж-Хаус, где жила миссис Хейрик, оказался причудливым белым сооружением с зубчатой стеной, башенками с бойницами и готическими окошками. Странное жилище для любительницы справедливости.

– Как говорят, дом англичанки – ее крепость.

– О, Элиза, перестань шутить. А мне кажется, он довольно миленький, правда, – и очень необычный!

На пороге стояли две пожилые дамы, Элизабет и Сюзанна, еще не дряхлые старухи, но быстро приближавшиеся к этому состоянию. Миссис Туше приготовилась к бессодержательной болтовне и вежливым околичностям.

Но вопреки ее ожиданиям, обе оказались любезными дамами, весьма прямолинейно выражавшими свои мысли. Гостей безбоязненно провели в просторную гостиную, где на стульях в несколько рядов сидели около полусотни прилично одетых женщин, сложивших руки на коленях, словно в ожидании концерта. На середину комнаты под легкие аплодисменты вышла миссис Хейрик, а мисс Уоттс подвела миссис Туше и Френсис к их местам.

– В вашем движении только женщины? – поинтересовалась миссис Туше.

– Миссис Хейрик считает, что женщины особенно годны для того, чтобы вступаться за угнетенных. Мы рекомендуем всем дамам-участницам нашей кампании постоянно повторять этот тезис, когда они обходят дома от двери до двери и выступают против зла сахара.

Френсис сделала пометку в блокнотике, который вытащила из сумочки:

– Умно! Я это запомню.

Миссис Туше развеселилась.

– Нам нужно будет добавить этот пункт к списку задач угнетаемых домоправительниц по всей стране: 1. Не покупайте сахар. 2. Не забывайте покупать апельсины. 3. Вступайтесь за угнетенных…

Молчание.

– Вы изволите шутить, миссис Туше? Боюсь, я не вижу здесь ничего смешного.

– Нет, я только…

– Прошу меня простить, леди, мне нужно занять свое место. Мы начинаем.

Миссис Туше дождалась, когда чрезвычайно серьезная мисс Уоттс удалилась и не могла ее услышать, повернулась к Френсис, как поступила бы, если бы рядом был Уильям, ожидая от него взаимного понимания всей комичности ситуации, когда она уже была готова рассмеяться и закатить глаза. Но милое лицо подруги сохраняло каменную невозмутимость:

– Не надо все время зубоскалить, Элиза. Не все в мире смешно. И люди могут тебя не понять.

Френсис отвернулась и сосредоточилась на выступлениях. Раскритикованная миссис Туше последовала ее примеру.

– Сохранение рабства в наших вест-индских колониях – далеко не умозрительный вопрос, – громко вещала миссис Хейрик на всю гостиную. У нее был низкий раскатистый голос. Мисс Сюзанна Уоттс явно преподавала в школе-пансионе, располагавшейся в восточном крыле здания – и, как можно было предположить, там же и жила. Интересно, какие у них были отношения? Может быть, эти две дамы были близки, как знаменитые «ланголленские леди»[43]?

– Эту проблему нельзя решить путем урегулирования между государством и плантаторами; к этой проблеме мы все причастны, мы все несем вину за поддержку и сохранение рабства. Вест-индский плантатор и народ нашей страны объединены друг с другом моральными узами, как вор и скупщик краденого…