Обман

Хейверс смотрела на Эмили изучающим взглядом, чувствуя, как горит ее покрасневшее лицо. А Барлоу была вся в делах. В ее облике не было и малейшего намека на то, что она минуту назад назначила на сегодняшний вечер свидание с женатым мужчиной. Да, все продолжается в том же духе: очередное занятие активной деятельностью на матрасе с тем же самым мужчиной, которого она отчитывала вечером в воскресенье. Правда, сейчас у нее был такой вид, будто она только что записалась на прием к стоматологу.

Эмили, как оказалось, могла с мучительной для Барбары точностью читать ее мысли.

– Курение, алкоголь, язвы, мигрени, психические заболевания или промискуитет[107]. Барб, выбирай же свой яд. Я для себя уже выбрала.

– Да? Ну, поздравляю, – сказала Барбара, пожимая плечами и намереваясь этим движением показать свою принадлежность к сестринскому союзу женщин, которые снимают стресс тем, что несут несуразную чушь. А сейчас она готова отдать жизнь за сигарету – но не за мужчину, – и все ее тело, от кончиков пальцев до глазных яблок, требовало никотина, хотя она только что, за время встречи с Ажаром и его кузеном, выкурила три с половиной сигареты. – Что помогает тебе…

– То помогает и мне, – докончила за нее Эмили, затем шумно выдохнула и, сунув растопыренную пятерню в волосы, провела ею ото лба к затылку. Со стоявшей на столе лампы, как причудливый абажур, свешивались мокрые бумажные полотенца. Взяв одно из них, Эмили провела им по затылку. – Господи, ну и погода. Словно находишься летом в Нью-Дели. Ты была там? Нет? Тебе повезло. И не трать деньги, это настоящая преисподняя. Так что ты им сообщила?

Барбара доложила. Она сказала азиатам, что полиции стало известно о существовании банковского сейфа Кураши, его содержимое изъято; что Сиддики подтвердил правильность сделанного Ажаром перевода пассажа из Корана; что сейчас они работают со списком входящих и исходящих телефонных звонков Кураши и что у полиции уже есть подозреваемый – помимо Кумара, – и его допрос проводится в настоящее время.

– И как отреагировал на это Малик?

– Давил.

Этот ответ лишь в самом общем смысле характеризовал то, что произошло на встрече. Муханнад Малик потребовал сообщить расу и личные данные второго подозреваемого. Он просил показать ему опись вещей, найденных в банковском сейфе Кураши. Он настаивал на подробном объяснении смысла формулировки «работают со списком входящих и исходящих телефонных звонков». Он настаивал на том, чтобы ему дали возможность войти в контакт с профессором Сиддики, дабы убедиться, что этот человек понимает характер преступления, расследуемого сейчас в Балфорде-ле-Нец.

– Господи, да у этого придурка слоновьи нервы, – заключила Эмили, выслушав отчет. – Ну, а что ты ему ответила?

– Мне не пришлось ничего ему отвечать, – с усмешкой сказала Барбара. – Ажар поработал за меня.

А он и действительно проделал это в своей обычной манере, с апломбом, оправданным, по всей вероятности, тем, что ему уже не однажды доводилось иметь дело с полицией, с ПАСЕ и с применением этого закона. Это вызвало у Барбары интерес, но уже иного рода, – к ее лондонскому соседу. В течение двух месяцев их знакомства она мысленно называла его университетским профессором и отцом Хадии. Но кем он был еще, спрашивала она себя. И какого рода информацию об этом человеке ей еще предстоит узнать?

– Тебе, похоже, нравится второй парень, этот самый Ажар? – с хитрецой заметила Эмили. – Интересно, почему?

Барбара знала, что сказать в ответ. Потому что я знаю его по Лондону, мы соседи, и к его дочке я отношусь по-особому. Но вместо этого она сказала:

– Да просто какое-то подспудное чувство. Он, мне кажется, честный. И, как мне думается, он так же, как и мы, хочет докопаться до истины в этой истории с Кураши.

У Эмили вырвался какой-то скептический лающий смешок.

– Не особенно рассчитывай на это, Барб. Он заодно с Муханнадом и совершенно не стремится докопаться до истины в том, что произошло на Неце. А может, ты потеряла нить следствия за время нашей короткой встречи с Ажаром, Маликом и Фахдом Кумаром?

– Какую нить?

– Реакцию Кумара, когда он увидел этих двоих, входящих в комнату. Ты ведь заметила это, верно? Как по-твоему, что это может значить?

– Да Кумар попросту был не в себе, – предположила Барбара. – Я никогда не видела, чтобы кто-либо так нервничал в камере. Но дело сделано, Эмили, разве не так? Он в камере. И что ты намерена делать дальше?

– Я хочу установить связь, существующую между этими людьми. Кумар бросил один взгляд на Ажара и Муханнада, после чего чуть не протер свои коричневые штаны.

– По-твоему, он их знает?

– Ажара, возможно, и нет. Но я утверждаю, что Муханнада Малика он знает. Я на сто процентов уверена, что он его знает. Его так затрясло, хоть сбивай на нем коктейли. И поверь мне, то, как он отреагировал на это, не имеет ничего общего с испугом, вызванным попаданием в камеру.

Барбара отнеслась настороженно к столь неколебимой уверенности подруги.