Обман

– Я буду записывать на пленку всю беседу, – сказала она в заключение. – Я стану задавать вопросы по-английски, вы – их переводить; мистер Кумар будет отвечать, вы – переводить его ответы.

Сиддики оказался достаточно проницательным для того, чтобы должным образом предупредить Эмили.

– Вы можете положиться на мою честность, – заявил он. – Но поскольку мы никогда прежде не встречались, я думаю, что вы предусмотрели какую-либо систему проверки адекватности перевода.

Объяснив ему основные правила и коротко упомянув о некоторых деталях предстоящей работы, Эмили повела профессора на встречу с его соотечественником.

Ночь, проведенная в камере, не способствовала улучшению внешнего вида Кумара. Во всяком случае, он был еще в большем отчаянии, чем накануне днем. И что хуже, от него нестерпимо воняло потом и калом – похоже, его кишечник опорожнился без ведома хозяина.

Сиддики, взглянув на него, тотчас же обернулся к Эмили и спросил:

– Где его держали? И что, черт возьми, вы с ним делаете?

Еще один пылкий зритель фильмов в поддержку ИРА, грустно подумала Эмили. То, что сделали Гилфорд и Бирмингем, чтобы изжить ранее применявшиеся топорные методы полицейской работы в таких делах, видимо, так и осталось незамеченным[119].

– Он содержался в камере, – ответила Эмили, – которую вы, профессор, можете осмотреть хоть сейчас. И мы ничего с ним не делали, а лишь подали ему ужин и завтрак. И кроме этого, больше никаких пыток к нему не применялось. В камере жарко, но не жарче, чем в остальных помещениях этого здания, да и во всем этом проклятом городе. Он все это подтвердит, если вы не сочтете за труд спросить его.

– Именно это я и сделаю, – сказал Сиддики и тут же выпалил в Кумара с полдюжины вопросов, не утруждая себя их переводом.

Впервые с того времени, как его доставили в управление, Кумар перестал выглядеть, как затравленный заяц. Он, расцепив руки, подался к Сиддики, словно тот намеревался бросить ему спасательный круг. В этом жесте была мольба, и профессор именно так его и воспринял. Он протянул к нему руки, подвел его к стоящему в центре комнаты столу и снова заговорил, переводя на этот раз свои слова для Эмили.

– Я представил ему себя. Сказал, что буду переводить ваши вопросы и его ответы. И добавил, что вы не намерены делать ему ничего плохого. Надеюсь, инспектор, что это так.

«Что происходит с этими людьми? – задала себе вопрос Эмили. – Во всем им мерещится несправедливость, пристрастность и жестокость». Она не ответила прямо на последнюю фразу профессора. Затем щелкнула пальцами по крышке магнитофона, назвала дату, время и присутствующих и после этого обратилась к Кумару:

– Мистер Кумар, ваше имя стало нам известно после осмотра вещей убитого мистера Хайтама Кураши. Можете вы объяснить мне, как оно там оказалось?

Она опасалась вчерашней литании[120] и удивилась, когда Кумар, услышав перевод вопроса, буквально впился взглядом в Сиддики. Когда он отвечал – долго и монотонно, – то не спускал глаз с профессора. Сиддики слушал, кивал головой и один раз прервал рассказ Кумара, задав ему вопрос. Затем повернулся к Эмили.

– Он встретился с мистером Кураши недалеко от Уили на шоссе А133. Он – то есть мистер Кумар – проголосовал, и мистер Кураши согласился его подвезти. Это произошло примерно месяц назад. Мистер Кумар работал на фермах, переезжая по всей стране с одной фермы на другую. Его не устраивали ни заработки, ни условия работы, и поэтому он решил заняться чем-либо другим.

Эмили нахмурилась, слушая профессора.

– Почему он вчера не сказал мне об этом? Почему он отрицал, что знаком с мистером Кураши?

Сиддики повернулся к Кумару, который смотрел на него с готовностью щенка, желающего заслужить похвалу хозяина. Сиддики еще не закончил вопроса, как Кумар заговорил, обращаясь на этот раз к Эмили.

– Когда вы сказали, что мистер Кураши убит, – переводил Сиддики, – я испугался, что вы заподозрите в этом меня. Я лгал для того, чтобы не быть заподозренным. Я недавно в этой стране и не хочу совершать ничего такого, что может угрожать моему нахождению здесь. Прошу вас, поймите, я очень сожалею, что врал вам. Мистер Кураши проявил ко мне доброту, а я за его доброту отплатил злом, потому что не сказал тогда правду.

Эмили заметила, что Кумар весь блестит от пота, словно все его тело покрыто тонкой масляной пленкой. То, что он врал ей накануне, – неоспоримый факт. А вот врет он или говорит правду сейчас – это вопрос открытый.

– Мистер Кураши знал, что вы ищете новую работу? – спросила она.

Да, знал, ответил Кумар. Он рассказал мистеру Кураши, что недоволен работой на фермах. Об этом они в основном и говорили в машине.

– А он не предлагал вам работу?

Этот вопрос поверг Кумара в замешательство. «Работу?» – переспросил он. Нет. Работу он ему не предлагал. Мистер Кураши просто подобрал его на дороге и довез до дома, где он жил.

– И выписал чек на четыреста фунтов, – добавила Эмили.

Сиддики удивленно поднял брови, но перевел вопрос без комментариев.