Обман

Барбара припомнила, с какой легкостью ее подруга достигала успехов во время их совместного трехгодичного обучения в Мейдстоне, с какой щедростью осыпали ее похвалами преподаватели и с каким восхищением смотрели на нее однокурсники. Барбара была более чем уверена в том, что в интеллектуальном смысле Эмили на несколько голов выше среднего копа. Она не просто хорошо делала свое дело, а делала его превосходно. И то, что она в свои тридцать семь лет дослужилась до чина старшего инспектора, служило тому явным подтверждением. А сейчас Барбара не могла объяснить себе, как и почему у нее мог возникнуть вопрос, ставящий под сомнение компетентность руководителя следственной группы?

Долгая совместная работа с инспектором Линли приучила Барбару к тому, чтобы многократно обдумывать не только факты, добытые по ходу расследования, но и свои собственные побуждения, заставляющие выделять один из этих фактов, оставляя другие за пределами рассмотрения. Сейчас, когда она вела машину в Харвич по дороге, петляющей среди полей яровой пшеницы, ее голова решала похожую задачу. Но только сейчас ее мысли были сосредоточены не на том, какие факты необходимо выделить в качестве наиважнейших в проводимом расследовании и по каким причинам. Сейчас Барбара старалась определить причину собственного душевного волнения.

Результаты размышлений ее не сильно обрадовали, поскольку она пришла к выводу, что, возможно, сама создает проблему в расследовании смерти Кураши. Разве поиски виновных среди пакистанцев не привели следствие слишком близко к дому сержанта уголовной полиции Барбары Хейверс? А ведь она наверняка не чувствовала бы ни малейшего беспокойства от того, что на Муханнада Малика могут повесить все, от организации уличных беспорядков до сводничества, если бы за кулисами этого расследования не маячили Таймулла Ажар и его милая дочка.

Это последнее суждение повергло Барбару в расстройство, что было сейчас совсем некстати. Она поняла, что совершенно не расположена рассуждать о том, у кого следственное мышление ясное, а у кого затемненное. И у нее не было сейчас никакой охоты копаться в своих чувствах к Ажару и Хадие.

Хейверс добралась до Харвича преисполненной решимостью добыть объективную информацию. Проехав по Хай-стрит в сторону моря, она обнаружила турагентство «Поездки по всему свету», приткнувшееся между закусочной и винным магазином «Оддвинс», над входом в который висел рекламный плакат, обещающий скидки на амонтильядо[116].

Турагентство размещалось в одной комнате; в ней стояли три письменных стола, за которыми работали две женщины и мужчина. Комната была превосходно декорирована в стиле прошлого времени. Стены были оклеены обоями «под Уильяма Морриса»[117], поверх которых висели картины в золоченых рамах, изображавшие семейства прошлого века в различных ситуациях, связанных с приятным времяпрепровождением во время отдыха. Столы, стулья и полки были из массива красного дерева. Помимо мебели, в комнате стояли пять пальм в горшках, а с потолка свешивалось семь громадных папоротников, листья которых чуть слышно шелестели в потоке гонимого вентилятором воздуха. Дешевая викторианская вычурность давила отовсюду, и Барбара сразу почувствовала жгучее желание смыть все это из пожарного брандспойта.

Одна из сидящих в комнате дам спросила у Барбары, не могут ли ей здесь помочь. Другая дама разговаривала в это время по телефону, а их коллега мужского пола, приникнув к экрану монитора, бубнил про себя: «Ну где же, наконец, эта «Люфтганза».

Барбара предъявила удостоверение. По бейджику на груди она поняла, что даму, заговорившую с ней, зовут Эдуина.

– Полиция? – переспросила Эдуина, приложив три пальца к яремной впадине, а выражение ее лица стало таким, словно она уже ожидала, что ее обвинят в чем-то более серьезном, чем согласие работать в этом безвкусно декорированном офисе, как будто вытащенном из эпохи Чарльза Диккенса.

Мужчина – бейджик сообщал, что его зовут Руди, – щелкнул по клавиатуре своего компьютера и повернулся в сторону беседующих. Он, словно был эхом Эдуины, повторил слово, повергшее даму в смятение, и буквально в этот момент вторая дама, закончив разговор, положила трубку. Эта сотрудница – которую, как заметила Барбара, звали Джен – с такой силой вцепилась пальцами в подлокотники своего кресла, словно вот-вот должна была катапультироваться вместе с ним. Появление служителя закона – Барбара в очередной раз убеждалась в этом – всегда выталкивает на поверхность чувство вины, спрятанное в подсознании.

– Да, – подтвердила Барбара. – Нью-Скотленд-Ярд.

– Скотленд-Ярд? – на этот раз переспросил Руди. – Так вы из Лондона? Надеюсь, ничего страшного не случилось?

Как посмотреть, мысленно ответила ему Барбара. Этот коротышка говорил с немецким акцентом.