Обманка

— Девушке неприятно, что ее видят неумытой и растрепанной, как помело, — честно ответила я. Хотелось бы, конечно, еще накраситься для приличия, но увы — с местной косметологией разбираться нет времени. О том, чтобы стать роковой красоткой без помощи иллюзии, на время пребывания на чужих планетах придется забыть. — Твое общество мне очень приятно, но с утра я бросаюсь на всех без разбору, — призналась я и все-таки покраснела.

А Устин неожиданно заулыбался и нахально встрепал мне все волосы, и без того не слишком-то аккуратно уложенные, вынудив с возмущенным писком треснуть его на диво жесткой травяной подушкой и быстро спрятаться с головой под одеяло от справедливого возмездия.

Но наверху воцарилась подозрительная тишина. Сквозь тонкую ткань одеяла не было слышно даже дыхания ташия — но это еще вполне объяснимо, с моими-то оттоптанными всеми медведями окрестных лесов ушами, а вот отсутствие звуков давно проснувшегося поселения настораживало. Редкий человек в минуты душевного спокойствия не издает никакого шума, а уж когда несколько десятков людей собираются в одном месте, о тишине вообще заикаться не приходится.

Что там творится-то?

Приготовившись к очередной пакости от Судьбы, которая явно решила вертеть передо мной филейной частью, я осторожно выглянула из своего хлипкого укрытия, уже не задумываясь, что могло стать причиной событий.

Это и оказалось роковой ошибкой.

Осмотреться я уже не успела — бесформенный темный силуэт загородил весь свет, с пугающей скоростью устремившись к моему лицу, и в следующее мгновение изнеженную кожу щек закололи… сотни высохших травинок из набивки подушки!

Первый воин племени беззвучно хохотал, уже не делая попыток увернуться от ответного броска той же многострадальной подушкой. Медвежья морда откинулась ему на спину, открывая лицо, и стало видно, что из ушей Устина торчат переливающиеся серебристые затычки.

С подозрением ощупав собственную голову, я обнаружила точно такие же.

Кажется, теперь я точно знаю, как выглядит заклинание-«заглушка». Не сказать, чтобы меня это сильно порадовало, так что таший огреб подушкой еще раз, но смеяться не перестал.

Умывшись и позавтракав, я пришла в благодатное расположение духа и, вольготно вытянувшись вдоль разлегшегося прямо на траве ташия, велела ему читать «отсюда и до понедельника», после чего чтение пришлось ненадолго отложить, объясняя, что такое понедельник и с чем его едят. В Альянсе все выходные дни совпадали с праздниками, и четкое разделение на недели и месяцы отсутствовало.

— В таком случае, я действительно могу читать до понедельника, — сообщил Устин, уловив суть выражения, и скорбно продемонстрировал мне толщину книги, позволяя оценить долю преувеличения.

И как-то она мне показалась подозрительно малой.

При ближайшем рассмотрении книга здорово напоминала «Войну и мир» целиком в одном томе. Своеобразная закладка из пальца ташия отделяла примерно половину, но легче от этого не становилось.

— Тогда рассказывай, что именно сам успел прочесть, там решим, что нужнее, — смилостивилась я.

— В общем, самое ценное, что я выудил из книги… — Устин замялся, бросив взгляд на талмудище, — ну, из той ее части, которую осилил, — это условия, при которых можно создать траш из человека. Если вспомнишь, когда ты попадала в подобную ситуацию — можно вычислить того, кто сделал тебя такой.

— Думаешь, этот некто неизвестный знает, как повернуть процесс вспять? — с сомнением поинтересовалась я.

— Надеюсь, — таший приподнялся на локте, пригвоздив меня к траве темным пронизывающим взглядом.

Я поежилась, невольно скрестив руки на груди. Нет, у людей с таким взглядом спрашивать о корнях их подозрительной заинтересованности я поостерегусь.

— Ладно, и какие же это условия?

— Во-первых, до сих пор траш создавались из женщин, выдернутых с других планет и оказавшихся в безвыходном положении. Сама понимаешь, из местных вряд ли кто-то добровольно согласится утратить статус человека, — сказал он, с недоуменно-виноватым видом пожав одним плечом.

Я молча кивнула, не позволив упрямому возмущению вырваться наружу. Ташию не за что передо мной извиняться. Отношение окружающих ко мне уже о многом говорит, а спорить с очевидным просто нет смысла.

Я вещь. Невероятно дорогая, хрупкая и ценная вещь.

Пока что.

— А во-вторых?

— Во-вторых, сам ритуал можно провести только в двух случаях. Либо в любое солнцестояние, если женщина добровольно дала согласие, либо в первую ночь в чужом мире, пока она еще спит, восстанавливая силы после перехода, и ничем не может помешать.

Я подняла на него взгляд и словно в первых раз рассмотрела — угловатое лицо, вечно взъерошенные светлые волосы, брови, которые всегда немного хмурятся, и — в противовес — чуть приподнятые уголки губ. Смотрела, словно надеялась найти ответ во всех этих черточках, ставших такими привычными.

Тогда, проснувшись, я видела только безликого мужчину в традиционном костюме дворецкого — не считая босых ног. Но откуда я знаю — мог ли он сделать меня такой?.. И если мог — то на кой черт ему это сдалось?