Обманутые иллюзии

– Я как раз та, которая заставит его заплатить за измену, – глаза ее стали строгими. В них было достаточно хитрости, чтобы вызвать у Люка невольное восхищение. – Интересно, что он будет обо мне рассказывать? Скажет, что вошел в номер, увидел горничную, опишет меня – не очень подробно, потому что сам будет виноват и испуган. Лучше так, чем если бы он меня вообще не увидел, – она подошла к шкафу и, пошарив рукой по верхней полке, улыбнулась. – Et voila[17]! – И она потянулась за трехэтажной шкатулкой с драгоценностями.

– Боже ты мой, Люк, она, наверное, весит двадцать фунтов, – прежде чем он успел ей помочь, Роксана поставила шкатулку на пол и присела рядом с ней. – Моя! – упреждающе прошипела она, шлепнув его по потянувшейся было к шкатулке руке. Она вытащила ид кармана набор замысловатых острых предметов, выбрала один из них и с его помощью принялась за шкатулку.

Вся операция заняла у нее сорок три секунды – Люк засек время. Он не мог не признать, что она была лучше, намного лучше, чем он думал.

– Вот это да! – Ее сердце забилось с бешеной скоростью, когда она открыла шкатулку. Все там светилось, блестело и сверкало. Она чувствовала себя Алладином в пещере. Нет, скорее как сорок разбойников, подумала она. – Потрясающе! – повинуясь непреодолимому желанию, она опустила руку в шкатулку.

– Если только они настоящие, – трудно было сдержать столь знакомую дрожь, однако твердость голоса удалось сохранить. – Кстати, профессионал не распускает слюни над добычей.

– А я и не распускаю, – она опять засмеялась, и лучезарно улыбнулась ему. – Может быть, чуть-чуть. Люк, ну разве это не потрясающе?

– Если… – его голос дрогнул, – они настоящие, – повторил он.

Роксана лишь вздохнула по поводу его близорукости и вытащила лупу.

Обследовав колье из сапфиров и бриллиантов, она встала на колени.

– Настоящие, Каллахан, – ускорив свои действия, она изучила одну за другой все драгоценности, а затем завернула каждую в полотенца. – Не скажу, что бриллианты второй воды, скорее третьей, но и они сойдут. Я думаю, сто шестьдесят – сто семьдесят тысяч чистыми.

Он думал примерно так же, однако не хотел говорить ей, насколько одинаково они мыслят. Он поднял ее и поставил на ноги, после чего протер шкатулку и, обхватив полотенцами, поставил на место.

– Пошли!

– Ну что, Люк, – она преградила ему путь; глаза ее смеялись. – По крайней мере, ты теперь можешь сказать, что я хорошо поработала.

– Новичкам всегда везет, – он ухмыльнулся.

– Везение здесь не при чем, – она ткнула пальцем ему в грудь. – Хочешь ты того или нет, Каллахан, но у тебя появился новый партнер.

12

– Ты не справедлив.

Роксана стояла в уборной своего отца, полностью одетая для выступления. Блестки и изумрудные бисерины на ее платье без бретелек сверкали от света и дрожали от негодования.

– Я доказала свои способности, – настаивала она.

– Ты доказала свою импульсивность, безрассудство и упрямство, – вдевая запонку в манжет своей сорочки, Макс увидел в зеркале ее разгневанное лицо. – И я повторяю, что не пойдешь на дело в Шоме. Мой выход через десять минут, юная леди, мне надо к нему подготовиться. У вас еще есть ко мне дела?

В это мгновение ее словно отбросили назад, в детство. Ее нижняя губа задрожала, и она плюхнулась в кресло.

– Папа, ну почему ты мне не доверяешь?

– Напротив, я тебе абсолютно доверяю. Но ты должна доверять мне, когда я говорю, что ты не готова.

– Но Мелвиллы…

– Это был риск, на который ты ни в коем случае не должна была идти, – он покачал головой и, подойдя к ней, взял ее за опущенный подбородок. Ему, как никому другому, было известно, что значит мечтать обо всех этих сверкающих игрушках, о том ощущении, которое охватывает тебя, когда ты крадешь их под покровом ночи. Как он мог подумать, что его дитя, человек его крови, может чем-либо отличаться от него? Похоже свернула она с пути истинного, подумал он. И все же отцовская гордость есть отцовская гордость.

– Ma belle, послушай, что я тебе скажу. Никогда в жизни не мути воду в своем пруду.

Роксана взметнула бровь.

– Не помню, папа, чтобы ты хоть раз вернул камешки. Захваченный врасплох, Макс провел языком по зубам.

– Да, – процедил он, – дареному брильянту в зубы не смотрят, если можно так выразиться. И все-таки, то, что ты добыла – это лишь капля по сравнению с тем, что мы должны добыть сегодня. Мы целый месяц готовились, Роксана. Все рассчитано до секунды. Если бы даже я захотел взять тебя или кого-нибудь другого на этом этапе, то тем самым нарушил бы это очень хрупкое равновесие.

– Отговорка, – бросила она, чувствуя себя маленькой девочкой, которую не пускают на вечеринку. – И в следующий раз будет еще одна отговорка.

– Это правда. А в следующий раз будет еще одна правда. Скажи, я хоть раз солгал тебе?

Она открыла рот и сразу закрыла. Он мог уклоняться от правды и даже играть правдой. Но чтобы солгать ей? Никогда!

– Я не хуже Люка.

– Он то же самое говорит о тебе применительно к сцене. Кстати, о сцене… – он взял ее руку и нежно поцеловал. – У нас представление.