Обмен мирами

Вал стремительной, горячей, как печь, живности настиг его в считаные мгновения. Забыв о стыде, Омал закричал благим матом, вдавил спусковой крючок. Выплеск плазмы ударил в горячую темноту. И темнота ответила. В перегретом ее чреве что-то лопнуло. Тугая волна взрыва прокатилась по закупоренной с двух сторон лавовой трубке, с равной силой сокрушая и хрупкую плоть, и толщу каменных стен.

4

– Что же вы так неосторожны, дети мои?!

Высокий седой мужчина в массивных очках в строгой черной оправе смотрел на своих гостей с отеческой укоризной. На первый взгляд ему было не больше пятидесяти, но глубокие вертикальные складки у рта и старческая «пшенка» на внешней стороне кисти руки выдавали истинный возраст. А может, наоборот – скрывали. Сколько ему? Сто, двести или все триста?

– Это я виноват, – подал голос Омал. – Джон… простите, мистер Старк предупреждал, что стрелять в кротов небезопасно, но я…

Хозяин дома горько усмехнулся.

– Я не о кротах, – проговорил он. – В конечном счете кроты – это мелочь…

«Ничего себе мелочь…» – подумал Омал, тайком разглядывая свои руки.

Кожа на них была совершенно целой, а ведь полыхнуло так, что никакой надежды на благополучный исход не осталось. Боль, адская боль, огонь снаружи, огонь внутри, а вот поди ж ты, руки целы, ноги целы, и ничего не болит, ни внутри, ни снаружи. Кто-то вытащил их из пекла, принес в этот чудной дом, выстроенный в старом добром колониальном стиле. Исцелил. Чудеса… Впрочем, чего, как не чудес, ждать от хозяина дома?

Он с изумлением оглядывал хозяйский кабинет: витражи, массивная мебель, книжные шкафы, уходящие под высоченный потолок, благородный отблеск золота на тисненых корешках книг. В простенках картины. Сплошь земные пейзажи. Зеленые холмы, перелески, древние замки над речными обрывами, и никаких скал на фоне сатурнианских колец, оранжевого метанового снега, мертвой зыби нептунианских океанов… Даже странно представить, что за цветными стеклами окон дикое нагромождение вулканических пород и летающие твари, реющие в сумеречном небе.

– Кроты, горгонии, тетракрылы, – продолжал хозяин, – всего лишь плод буйной фантазии, вооруженной соответствующими знаниями и технологиями. Мы были молоды и обладали богатым воображением. Нам больно было взирать на все эти чудесные планеты и луны, сожженные или вымороженные, лишенные кислорода, воды, а следовательно – жизни. Нам так хотелось изменить этот беспредельный мир к лучшему, сделать человека и прочих земных тварей не одинокими во Вселенной…

Хозяин оборвал себя на полуслове. Появился робот. Поскрипывая сочленениями, обошел присутствующих, раздал с огромного подноса стаканы с неразбавленным виски.

– Спасибо, Дженкинс, – проговорил хозяин.

Робот обратил к нему невыразительное металлическое лицо. Из динамика, заменяющего ему рот, проскрежетало:

– Пожалуйста, сэр! Какие будут приказания?

– Пока никаких, Дженкинс, ступай.

Робот удалился. В тишине дома еще долго слышался скрип.

– Последний из немногих, – прокомментировал хозяин. – Генри предлагал правительству изготовить целую армию роботов, которые могли бы заменить человека, да и не только его, на опасных производствах, в солицейской и спасательной службах, но тогдашний император изволил начертать собственной рукой: «Не требуется, у нас и без того хватает безработных»… Гм, о чем это я?.. Проклятая старость, забываешь, с чего начал…

– Вы говорили о неосторожности, сэр, – подсказал Уэйнбаум.

– Благодарю, Стенли! – Старик вдруг подмигнул старшему помощнику капитана Саймака. – Так вот, люди крайне неосторожны… Все эти миры, – он почему-то обвел бледной костистой рукой книжные полки, – и без того ваши, но вы предпочитаете брать их силой, идти с планеты на планету, с луны на луну не с открытой душой, а с атомиком наперевес. Это крайне неразумно и неосторожно, дети мои, это может плохо кончиться…

– Это все Империя, сэр, – встрял Бердо. – Она снаряжает свои дредноуты, чтобы охранять чиновников и торгашей, пока те грабят миры.

– Империя? – переспросил хозяин. – О да, Империя… Ее придумал, как сейчас помню, Роби… Ему это казалось забавным. «Логика Империи, – любил говаривать он, – превыше разума!»… Но ведь дело не в форме правления, дело в человеческой натуре, которую нельзя исправить… Вернее, можно, но исправленные люди перестанут быть людьми… А мы этого не хотели. Мы хотели лишь одного: расширить Землю до границ Космоса… И что же? Вот уже без малого триста лет люди топчутся на пятачке, очерченном Плутоном. И не желают даже прислушаться к плеску звездных морей…

– Насколько мне известно, сэр, – пробурчал Старк, с сожалением разглядывая дно опустошенного стакана, – разработчикам «Хайнлайнера» не удалось построить межзвездного корабля…

Старик поднял редкие брови, просеменил к проводнику и протянул ему свой виски, к которому даже не притронулся. Старк благодарно кивнул.

– А если бы удалось? – спросил хозяин. – Вы бы рискнули?

– Полететь? – отозвался проводник. – Почему бы и нет. Да только кто меня, бродягу без роду без племени, возьмет в такую экспедицию.