Обнажая душу (СИ)

— Я хотел, но не стал, тебя решил спросить сначала, — отозвался он смущенно и еле слышно, а я, попытавшись успокоиться и выгнать из головы недопустимо постыдные картинки, как я жарко напяливаю собственного братца, вздрогнул и укоризненно покачал головой. Хоть не платил, и то ладно.

Говорить о чем-либо никто из нас больше не стал. Через несколько минут дело уже было сделано, ряд нехитрых операций, и готово, вот только смута, поселившаяся во мне после всего этого, стала еще тяжелее и невыносимо волнительнее. Пальцы тряслись и похолодели, и я поспешно спрятал их, сжатые, в карманах, после чего, буркнув короткое «ага» на его частые благодарности, пулей вылетел из комнаты, резво скрываясь у себя. Я манал! Это просто убийство..

Я вообще заметил, что обстановка у нас с каждым днем только усугубляется и становится хуже. Всю ночь я не мог найти себе места теперь еще из-за этого баннера, точнее, мысли, на которую тот меня натолкнул, и так было вплоть до самого вечера следующего дня, когда я вернулся домой еще раз, чтобы забрать еще вчера заранее собранные вещи.

С Биллом мы, к счастью, не пересеклись как утром из-за того, что он проспал, так и в момент моего отъезда, так как тот вполне выигрышно находился в душе, и я с легким сердцем покинул нашу родную квартиру, в которой довольно-таки счастливо прожил все свои двадцать четыре года. И не беда, что родителей с работы не дождался..

Выпроводил своих постояльцев, забрал заветные ключи, все проверил в сладострастном предвкушении, и уже когда остался один посреди небольшой, полупустой квартиры, лишенной всякого уюта и порядка, я вдруг максимально отчетливо услышал, насколько громко долбит по слуху беспощадно крушащая тишина.

========== Глава пятая ==========

К окончанию вечера я уже, можно сказать, полностью обжился наконец-то в своих собственных апартаментах. Вещей было не так уж и много на первый раз, и на новом месте они необычно как-то смотрелись, теряя некоторые свои прежние географические ассоциации и постепенно приобретая какие-то новые, но пока слишком смазанные и неясные. То же творилось все это время и внутри меня самого. Здесь я первым делом ощутил конкретную такую растерянность, сопровождаемую непонятной, пока закрытой для наполнения пустотой, и в обязательном порядке присутствовало не совсем достаточное понимание, что мне со всем этим дальше делать.

Ведь когда я только начал квартиру сдавать, переборов воистину дичайшее желание жить тут самостоятельно, поскольку в мои-то годы отдельное проживание давно уже должно быть неотъемлемой частью моего бытия, то здесь практически не было мебели. Квартиранты заезжали сюда со своей, поэтому и я теперь мог спать, как и предполагалось, только на надувном матраце. Даже тот, как назло, долго и упрямо выпендривался и предательски сдувался, раз за разом безнадежно сравниваясь с полом, но я кое-как сумел его одолеть и все же на нем устало расположиться.

В принципе, чувствовал я себя хорошо, и теперь дело оставалось за малым — ждать. Вопрос только — чего? Маму, к примеру, которая позвонила и устроила в своей манере массовый разнос, что ушел без нее, что не взял то, другое..

В общем, не говоря лишнего, уже вскоре я принимал у себя первую взъерошенную гостью, явившуюся с самой строжайшей генеральной проверкой как раз к торжественному моменту окончания разбора моих вещей.

Реально радовало, что пришла она одна. Папе, наверно, было, как обычно, пофиг, ибо я уже взрослый, сам в таком-то уж нехитром деле разберусь, а вот брат.. Я, серьезно, выдохнул с немереным облегчением, так мягко обнимающим меня изнутри, но все равно смешанным с какой-то липкой горечью досады, когда на лестничной площадке не увидел его долговязое тело рядом с мамой.

— А мелкий где? — невольно вырвалось у меня, хотя я сам же всячески старался о нем поменьше думать и тупо оборвать все отношения хотя бы пока, но в то же время часть меня робко и стеснительно надеялась, что этот маленький дурило все-таки ко мне придет.

— Билл.. — неловко замялась мама, коротко задумавшись и неопределенно пожав плечами. — Он.. расстроился немного. Я звала, но тот наотрез отказался, даже в комнату к себе не пустил.

Я промолчал. Что тут можно было сказать, в своем репертуаре этот Билл, ведь как поиграть на маминых нервах — так он сразу первый. Только повзрослел, так тут же начал нервы всем поматывать, в чем преуспел уже неплохо и здорово вошел во вкус.

Тогда, без особого труда сделав непринужденный вид, я лишь открыл маме доступ в квартиру, а сам, подавив тяжелую волну безудержного сожаления, пошел следом за ней на кухню, с шутливым ворчанием неся в обеих руках ее пакеты со всевозможной провизией, говоря, что она по пути ограбила агента грузоперевозок.

— Как ты тут спать на матраце будешь? Надо срочно твою кровать перевозить хотя бы! — взахлеб продолжала тараторить родительница, а я лишь закатывал глаза, вальяжно развалившись на упомянутом, вполне удобном, одноместном и покоренном лежбище и закинув руки за голову, пока она продолжала осматриваться и в чем-то упрекать прежних жильцов.