Обнаженные розы

Но он никогда мне не заменит отца. Да он и не пытается.

И, наверное, это к лучшему.

-К тому же,-заметила я.-Я даже рада, что он иногда уезжает.

-Что?-удивился Стас.-Почему?

-Потому, что родительский и воспитательский долг, большей частью, мой дядя понимает только в осуществлении контроля и пенитенциарных действий в отношении подопечного лица, то есть меня.

Стас усмехнулся, кивнул. Он знал характер моего дяди.

А я сменила тему.

-Слушай, а что у Богуславы, Яны и всех остальных матери родились в восемьдесят втором?-спросила я настороженно и удивленно.

Корнилов вдруг довольно ухмыльнулся.

-Ты чего?-не поняла я.

-Я знал, что ты рано или поздно задашь мне этот вопрос и именно с такой интонацией.-пояснил он.

-Ну, просто...Кхм,-я прочистила горло.-Их матерям сейчас лет по тридцать шесть, значит... Мать Богуславы родила дочку где-то в двадцать один... Мать Яны, в девятнадцать, а Диану Егорову мама, что... в тринадцать родила?!

Мне было тяжело усвоить такие факты.

Разумеется, я знаю о том, что нравственность в наше время не цениться, и валяется где-то на дне сознания современного общества.

Не у всех, но у многих. Тоже самое касается воспитания. Даже элементарного.

Но, ёлки-палки зачем бежать кому-то отдаваться в двенадцать лет, и в тринадцать уже... А потом отдавать дочку в детдом.

Как будто ребенок виноват в твоей глупости!

-Такое впечатление,-пробормотала я,-Что там, где они живут, вообще делать больше нечего, и заняться тоже нечем.

Стас понимающе ухмыльнулся.

Через минут тридцать с лишним, на горизонте показались знакомые дома улицы Твардовского.

Мы заехали во двор, возле дома Оли Сливко.

Вокруг чернела ночь, свет уличных фонарей и  вывесок круглосуточных заведений освещал пустынные, тихие улицы.

Стас заглушил двигатель. Я первой выбралась из автомобиля, ринулась на площадку.

Под рыжим светом уличных фонарей пустая детская площадка, где я встретила Иринку, выглядела жутковато и безжизненно.

В листве растущих во дворе деревьев заворочался, зашуршал ночной ветер.

Я перемахнула через забор площадки, не спеша, медленно прошлась по ней.

Сердце отбивало настойчивый и частый, монотонный ритм.

Меня подгоняла вновь разросшаяся, разбухшая внутри тревога.

Она гнала меня вперёд. Требовала, чтобы я помчалась вперёд сломя голову.

Неизвестно куда, неизвестно зачем.

Хотелось просто что-то предпринять. Что-то сделать, чтобы спасти Ирку и её семью от Романтика.

Тревога толкала меня, хлестала мои мысли, пугала страшными предположениями.

Я обошла площадку по кругу.

Стас стоял за забором площадки. Молча ждал. Он знал, что меня нельзя отвлекать и дёргать.

-Ну, давай же...-процедила я отчаянно.

Я покрутилась на месте. Нашла то место, где я передала маленькой Ире коробку с куклами.

Я встала туда.

Воспоминание накатило уже привычной, захлестывающей, утягивающей волной.

Сначала я увидела, как какие-то дети играют в песочнице, затем как ругаются две молодые женщины, потом я стала свидетельницей того, как целая команда бабушек напустилась на мужика, что сидел на детской площадке и пил пиво из горла полулитровой бутылки.

Я пережила несколько дней, несколько десятков воспоминаний, и вот наткнулась на воспоминание Ирки.

Мне удалось увидеть, где они живут.

Видение исчезло не сразу. Я увидела ещё несколько эпизодов из чужой жизни.

А когда я вернулась в реальность, Стас перед четырьмя полицейскими раздавал указания.

Экипажи полицейских машин заняли позиции, которые им указал Стас.

-И вызовите подкрепление.-услышала я.-Район нужно оцепить, а в соседних усилить патрулирование. Выполнять.

-Есть.-почти единодушным хором, не громко ответили сотрудники патрульно-постовой службы.

Стас повернулся ко мне.

-Нашла?

Я молча кивнула.

Мы поспешил к дому, который я указала. Ирка и её мама жили совсем неподалёку от дома Оли Сливко.

Мы зашли в подъезд, Стас спросил у консьержки заходил ли кто-то или выходил в последние несколько часов.

Консьержка, низенькая, пугливая бабушка, честно призналась, что то и дело отлучалась, присмотреть за своей кошкой.

-Понятно.-кивнул Стас.

Мы поднялись на четвёртый этаж. Именно здесь находилась квартиры Ирки и её мамы.

Узнав коридор, который я видела в воспоминании Романтика, я поторопилась вперёд.

Но, Стас удержал меня, и качнул головой. Я увидела, как он достал своё оружие, жуткого вида револьвер.

Как по мне, с таким только на слона ходить. Но, Стас неразлучен со своим оружием. Любит и ценит его.

Он прошел вперед, я следовала за ним.

У меня в такт сердцебиению ощутимо пульсировали глазные яблоки.

Я боялась того, что мы можем увидеть в квартире Иры и её мамы.

Я боялась, что мы опоздали.

Меня раздирала бурная тревога. От накатывающего ужаса стыла кожа, внутренности судорожно сжимались.

Паника брала верх, хотелось сорваться и помчаться вперёд. Просто оказаться там. Просто увидеть и узнать.

Неизвестность была невыносима.

Но мы осторожно подкрались к двери квартиры номер двести шестьдесят четыре.

Стас коснулся двери, легонько толкнул. Дверь бесшумно качнувшись, приоткрылась.

Из квартиры смотрела темнота. Зловещая, затаившаяся.