Обнаженный любовник

Сэвидж обхватил себя на тот случай, если его рука решит действовать по собственному желанию, без его согласия или побуждения. Рэйвин осталась на Земле, беззащитная, посреди океана жестоких, бессердечных мужчин. Она нуждалась в нем, нуждалась в том, чтобы он обеспечил ее безопасность…

Защелка опустилась сама по себе, и раздался безошибочный щелчок открывающегося замка. Дверь отошла от косяков, открываясь с неумолимой силой, недобровольной и неоспоримой, какой была его смерть на мягкой клумбе цветов того луга.

— Нет! — закричал он, смотря на молочное небо. — Я не пойду туда! Я отказываюсь…

Внезапно его охватил водоворот, нечеткий пейзаж завертелся вокруг него, или, может, это он вращался и кружился в нем. А затем возникла тяга, как если бы он возвращался в родовой канал, его тело засасывало в узкое отверстие, которое он не мог видеть, но явственно ощущал, давление выжимало воздух из его легких и стягивало ребра так, что сердце больше не могло биться.

В животе бушевала тошнота, голова кружилась, мысли отказывались формироваться должным образом… и все же, что он мог знать о том, что происходило с ним сейчас? Его больше не было среди живых, его тело являло собой жилище, закрытое от души на замок смерти… разве что, все его молитвы о служении кузине были услышаны? Может…

Свободное падение последовало за внезапным высвобождением от удушающего давления, его чувства сообщили ему, что он летел по воздуху, без сопротивления и промедления. И когда он попытался рассмотреть окружающее пространство, зрение покинуло его. Раскинув руки, он ничего не коснулся. Ударяя ногами по воздуху, он ничего не задел. Крутился и изворачивался… и ни с чем не столкнулся.

И во всем этом не было страха, только ярость, под стать его природе.

Дхунд.

Отвергнув дар Забвения, он пренебрег вечностью любви и жизни, незаслуженную, учитывая его земные деяния, и теперь он был наказан за безрассудную попытку определить свою судьбу.

Логово страданий Омеги должно было стать его бесконечностью…

Без преамбулы, ошеломляющий удар был нанесен по его конечностям, торсу и черепу. Как будто он приземлился спиной на самый неумолимый камень, но без рикошета, который был присущ падению с такой высоты.

Чернота.

Полная чернота.

Клаустрофобное удушье обхватило его горло, и Сэвидж судорожно хватал ртом воздух, его дыхание, тяжелое и настойчивое, эхом отдавалось в ушах… что это за безумие? Казалось, он находится в замкнутом пространстве. Компактном, четко очерченном пространстве.

Подняв руки вверх…